Как выстрел в упор. Притом самостоятельный и неуклюжий, ведь я все еще жив. Стою, мнусь, не решаюсь подойти к ней ближе и встретиться лицом к лицу с тем, что сделал. Сам. С ней. С единственной женщиной, которую мечтал защищать — взял и убил. Я мог бы винить Милу, что она приперлась в мой офис и спровоцировала, потому что знала, что сможет спровоцировать. Но у меня не получается.
Во всем, что случилось, виноват только я. А я даже не смог попросить у нее прощения. Нес какую-то херню. Растерянный, тупой ублюдок, у которого в голове было и есть слишком много, но на языке слишком мало. Будто кто-то форматнул мой жесткий диск и лишил всего словарного запаса.
Я просто разучился строить разумные предложения! Как по щелчку пальцев — и я неандерталец, который только и может что повторять одну и ту же дичь настолько неубедительную, что самого тошнит.
Но мне хочется ее успокоить. Забрать себе боль. Мне то плевать — я могу все что угодно переработать и утрамбовать на дне своей проклятой души, а ты, Лиза…тебе это не нужно. Я все сам сделаю. Ты просто позволь…
И я зову ее. Она поворачивается.
Глаза…
Я хорошо помню ее глаза в тот момент, наполненные до краев болью, непониманием и ненавистью…
«Ты ее потерял, Адам» — как заведенный повторяет отец, снова и снова произносит эту страшную истину.
Я опять каменею. Сердце часто долбит в груди, глухо отзываясь в висках и горле.
«Она никогда тебя не простит…»
«Посмотрим, сынок…»
— Адам! — в плечо толкают, и я часто моргаю, возвращаясь в эту реальность.
Где моя Лиза звонко смеется, цепляется за руку этого мудака и идет следом. В сторону комнаты со столами для покера.
Мне не нужно время, чтобы решить, что делать дальше. Я сразу разворачиваюсь, но Сай вырастает передо мной и кладет руку на плечо.
— Адам...
— Отойди.
— Я знаю, что ты хочешь сделать. Нет. Мы дали слово маме и...
— Я сказал — отойди!
— Это ее выбор. Если она решила играть, и если она проиграет — это только ее проблема.
В этот момент я его ненавижу. Зло усмехаюсь, дергаю плечом, а потом смотрю в глаза и хмыкаю.
— Посмотрел бы на тебя, если бы это была Катя.
Удар ниже пояса? Да пусть и да! Но какого хрена ты учишь меня?! Особенно тогда, когда я знаю: измени условия уравнения, и ты поскачешь галопом спасать свою женщину. Мы оба это знаем...
Однако брату удается меня удивить. Он расправляет плечи, поднимает подбородок и холодно отвечает.
— Если бы это была Катя, и это был бы ее выбор — я не стану мешать.
В ответ из груди рвется смешок. До чего мерзкое двуличие, приятель...
— Врешь.
Это точно. Тебе нельзя садиться за стол, потому что блефовать ты совсем не умеешь.
Обхожу его, но замираю, когда звучит тихий вопрос:
— Сколько ты еще готов потерять из-за нее, Адам? Деньги, бриллианты, квартира...что дальше? Может быть, хватит?
— Если потребуется, я потеряю все свое наследство, Сай.
— Так говорит ребенок, а не мужчина.
— Так говорит мужчина, который любит. Я ее люблю.
На этот раз он не выдерживает. То есть вообще. Резко поворачивает на себя и повышает голос, крепко сжав руку на плече.
— Она ушла от тебя! Вы развелись, и ты больше не несешь ответственности за ее глупые поступки! Ей бы радоваться, что ты ей хоть что-то оставил! Но если она хочет все проебать?! Пусть делает! Умнее станет! И по сговорчивее...я надеюсь.
Резко скидываю его хватку и упираю указательный палец ему в лицо.
— Никогда не смей так говорить!
— А что я такого сказал?! Это правда! Ты подобрал ее фактически с обочины! Дал ей все, что она хотела! Бегал вокруг нее пять лет! Интрижка? Блядь, с кем не бывает! Это не конец света! Лиза здорово перебарщивает, а ты ей потакаешь. Снова!
— Так ты скажешь Кате в случае чего? Что она перебарщивает?!
— Не приплетай ее сюда! — сразу взрывается сильнее, а меня смех берет.
— Очень удобно раздавать советы, когда дело не тебя касается! И для сведения: я никогда и никому не позволю ей навредить! Нужно проиграться ради того, чтобы ее защитить?! Да и хер с ним! Я это сделаю!
— Так ты намеренно все это делаешь? Спускаешь ей с рук любое унижение? Да?!
— Да!
Щурится. Не понимает. Он и не поймет никогда...у него иная правда и иная ситуация. Нормальная. Иногда мне даже жаль, что он не я...возможно, Лизе так было бы лучше...
— Сколько еще ты будешь продолжать биться в закрытую дверь? — теперь тихо шепчет брат, а я хмыкаю.
— Столько, сколько потребуется.
Дергаю плечом резче, ведь пытаюсь сбросить не только его руку, но и мысли, где Лизе действительно было бы лучше рядом с кем-то другим. А мне там, где самое место — в привычном аду, между блядью и грязью. Где-то там...где я потерялся тем самым вечером, когда впервые переступил грань допустимого...
«Ставка»
Лиза; сейчас
Если честно, я мало представляла себе залы для покера, хотя слышала о них с детства. Папа (когда он еще был для меня папой, даже папулечкой) иногда рассказывал мне перед сном сказки про красивые замки. Про резные столы и стулья, про живую музыку, про тяжелые, бордовые портьеры от самого потолка с причудливой лепниной и огромными, хрустальными люстрами, до пола из дорогого, хорошего камня, отполированного так, что можно увидеть свое отражение. Он рассказывал про слуг в красивых фраках со смешным хвостиком сзади и огромной бабочкой спереди. Говорил про их затейливые манеры, немного чопорный вид, но в целом это была изюминка — она придавала месту еще более сказочный вид, будто касание к истории о давно минувших днях.
Тогда я думала, что это сказки.
Я помню, как мы лежали на моей кроватке в комнатке, где на потолке были налеплены звездочки, которые мы с мамой сделали вместе. Он рассказывал свои истории и улыбался, а фонариком выводил созвездия…в этот момент Андрей был по-настоящему счастлив. Спустя годы, до меня дошло, что это не истории, а воспоминания, и что он действительно был по-настоящему счастлив лишь в тот момент, когда окунался в них с головой. Наша реальность никогда не приносила ему такого удовлетворения, и ее никогда не было достаточно. Еще спустя годы, до меня дошло, что, наверно, мужчинам никогда и не будет достаточно реальности, даже если она наполнена любовью. Им всегда нужно больше, а по-честному, хрен их разберешь в принципе, что им нужно. Говорят, что женщины — создания непонятные, инопланетные даже, но куда там? Давайте будем честными, мужчины — зверь гораздо более непонятный и диковинный. Ты никогда не знаешь, что у него в голове и в какой момент это «что» жахнет тебя до кости, в лучшем случае, а в худшем сожрет твое сердце и уничтожит все, что есть внутри.
Поэтому я осторожна.
Мне бы хотелось, чтобы все было иначе, но, к сожалению, в последний раз, когда я надеялась на «иначе», со мной случилось все выше сказанное, и я себе такого больше не позволю.
Напряжена.
Сажусь за стол в зале так похожем на те истории, мимолетно рассматриваю почему-то именно официантов. У них действительно огромные бабочки под подбородком — белые! — а сзади забавные хвостики. Бросаю взгляд на Андрея, а он, кажется, читает меня как открытую книгу. Слегка улыбается. Неужели помнит? Знает, о чем я сейчас думаю?
Это раздражает.
Я поджимаю губы и увожу все свое внимание на «крупье», так он вроде называется? Это в принципе неважно. Я не очень хорошо ориентируюсь в местной фауне, да и здесь не для этого. Мне просто нужно получить, что я хочу, а остальное — дело десятое. И доверие, и мое вранье в частности, ведь…я даже себе в этом не готова признаться, хотя знаю, что здесь и сейчас я в безопасности. Мне ничего не угрожает, никогда не угрожало и не будет. Ни с одной из сторон. Это просто вредность и обида, но так, чтобы вы знали — я в безопасности.
А теперь погнали.
— Чувствуешь себя замечательно, полагаю? — мимолетно интересуюсь, выливая немного яда прямо на голову Андрею, но он лишь усмехается и кивает.