— Все?
— Все.
— Скажите, подсудимый, когда вы в этот день ездили за силосом?
— Сразу за Савельевой. Раздал его телятам и поехал за опилом.
— Мебельная фабрика далеко?
— Нет, но ехать надо за речку.
— На улице Мира вы никого не видели?
— Не… Когда ездил за опилом, ни одного знакомого не встретил. Вернулся, и Савельева сказала, что меня искали работники милиции. Я разгрузил опил и поехал снова за силосом. На телеге заснул. Меня разбудила мать и стала спрашивать, что я наделал. Я говорю: «Ничего не наделал». — «Как ничего не наделал, когда ты женщину задавил в поселке?» Я подумал: как я мог сбить человека и не заметить, но она сказала, что я задавил трактором. Я говорю: «С чего это я на тракторе в поселке окажусь?» А она мне: «Это тебя надо спросить. Идем к тем людям, которые все видели». Мы пошли в дом, где была свадьба…
Председательствующий вел допрос напористо, выясняя отдельные детали, задавал повторные аналогичные вопросы. Камаев внимательно слушал. После допрос поведет прокурор, потом Миронов предоставит слово ему, но, пожалуй, к этому времени все будет выяснено настолько дотошно, что… впрочем, один вопрос он задаст обязательно — видел ли Белозеров на улице Мира свадьбу. Пока он сказал, что нет. Странно! И почему Миронов не стал уточнять? Решил не заострять внимание Белозерова и вернуться к этому эпизоду позднее, чтобы застать врасплох?
— Скажите, подсудимый, вас кто-нибудь видел, когда вы приезжали обедать, и сколько времени вы пробыли дома? — продолжал допрашивать Миронов.
— Дома никого не было, а видел ли меня кто по дороге, не знаю. Я пообедал, накормил корову, еще немного опнулся и…
— Опнулся? Как это понимать?
— Ну, задержался. А сколько прошло времени, на знаю, я на часы не глядел.
— Где и когда вы в этот день видели Глотову?
— Глотову? Я ее не видел.
— А на ферме?
— Там ее муж с Серегиным пили.
А это как понять? Впрочем, могло быть и так: Белозеров ушел на конный, выпивка продолжалась, и в это время подошла Глотова.
— Когда вы возвращались на ферму после обеда, вы никого из знакомых на улице не встретили?
— Не, только свадьбу видел.
Вот оно! Пора бы привыкнуть к таким остреньким моментам. Ладно, ладно, волнуйся внутри, а лицо должно быть спокойным. А Миронов, значит, сознательно увел подсудимого подальше. Знает дело, знает!
— Где и когда?.
— Да на улице Мира. Они из избы выходили, и кто-то на гармошке играл.
— Подсудимый, вы помните, что я вам задавал этот вопрос? — голос Миронова стал жестким.
— Помню… — растерялся Белозеров.
— А что вы ответили, тоже помните?
— Что ответил?.. Сказал, что не видел.
— А сейчас «увидели»?
— Так вы спрашивали, как я за опилками ездил, а они толклись на улице раньше, когда я на ферму возвращался.
— У прокурора есть вопросы к подсудимому?
— Есть, — кивнул Хомутинин. — Белозеров, вы знакомились с материалами дела?
— Знакомился.
— Показания Савельевой помните?
— Помню.
— Вы говорите, что выпивали Серегин и Глотов?
— Но…
— Да не «но», а кто выпивал на ферме?
— Ну, Серегин и Глотов.
— Савельева же говорит, что с ними была и Глотова. Не можете объяснить, почему она видела трех человек, а вы только двух?
— Не знаю… Глотову я на другой день видел, когда мать пришла с ней ругаться и спрашивала, зачем она на меня врет.
— Только спрашивала?
— Но…
— Опять «но»! А кто на Глотову с вилами кинулся, вы или ваша мать?
— Да врет она! Никто на нее не кидался. Мать только схватила вилы и сказала: «Пырнуть тебе под бок, чтобы не трепала чего не было», и все.
— И все? Хорошо. Вы ездили на тракторах?
— Не…
— Подсудимый Белозеров, этот факт подтверждают многие свидетели. Почему вы его отрицаете?
— Я не ездил… Я не умею.
— Пусть так. Почему вы сбежали с фермы, когда приехали работники милиции?
— Не сбежал я, не сбежал! За опилками ездил. Спросите Савельеву! — почти закричал подсудимый.
— Белозеров, — четко выговорил прокурор Хомутинин, — мы спросим всех, кого надо и о чем надо, а пока суд допрашивает вас.