Генерал был словоохотлив. Все же Полуяров чувствовал: уж слишком пытливо поглядывает на него генерал.
— Точно знаю, что вашу фамилию слышал где-то. А где? Ничего, все равно вспомню. Обязательно вспомню! Иначе не успокоюсь. Такой уж проклятый характер. Хасан отпадает?
— Отпадает!
— А Халхин-Гол?
— Тоже отпадает, — улыбнулся Полуяров.
Генерал нахмурился:
— Вы не смейтесь. Лучше помогите старику вспомнить. Война где вас застала?
— В Белостоке.
— А в Москве когда последний раз были?
— В октябре сорок первого.
— В октябре! — Афанасьев встал, грузно прошелся по комнате. Дог следил за ним стеклянными строгими глазами. Афанасьев остановился перед Полуяровым, посмотрел лукаво.
— В октябре?
— В октябре!
Полуяров поставил недопитый стакан на стол. Было не до чая. С недоумением смотрел на командира корпуса: что со стариком?
— Нонну знаете? — неожиданно спросил генерал, торжествующе улыбаясь.
Полуяров встал. Всего, чего угодно, мог он ожидать! Но чтобы здесь, в Германии, незнакомый генерал, фамилию которого он до сегодняшнего дня и не слышал, мог произнести ее имя.
— Какую Нонну? — с тупой угрюмостью переспросил Полуяров, надеясь, что с генеральского языка сорвалось совсем не то слово, что говорит он о другой женщине.
— Нонну Владимировну Никольскую, — раздельно проговорил генерал, откровенно радуясь, что наконец-то вспомнил, где и при каких обстоятельствах он слышал фамилию стоящего перед ним подполковника. И совсем у него не такой склероз, как утверждает жена. Больше трех лет прошло с той осени, а поднатужился — и вспомнил. Нет, склерозом пока и не пахнет, уважаемая Мария Степановна!
— Я знал когда-то Нонну Владимировну Душенкову, — проговорил Полуяров, стараясь казаться спокойным и непринужденным.
— Никакой Нонны Душенковой в природе не существует, — самодовольно, словно в том была его заслуга, изрек генерал. — Есть Нонна Никольская.
— А ее муж?
— Эк, вспомнили! Давно с ним разошлась. Еще в сороковом году.
…Так бывает после прямого попадания бомбы. Все разворочено, опрокинуто, сдвинуто с привычных мест. Хаос, неразбериха в душе Полуярова. Сколько лет жил с холодной уверенностью: с прошлым все покончено! И вот…
— Не знал! — силился Полуяров загнать внутрь, подальше от генеральских глаз, охватившее его волнение.
— А она вас еще в сорок первом году искала, — безжалостно добивал генерал. — Помнится, я и координаты ваши тогда ей нашел. Вот откуда мне фамилия ваша знакома, — не то с укором, не то с сожалением проговорил Афанасьев, опускаясь на стул, заскрипевший всеми своими суставами под тяжестью грузного тела. — Так-то, мой дорогой!
— Не знал! — растерянно повторил Полуяров. Он не испытывал радости. Было такое ощущение, словно на него обрушилось что-то огромное, и невозможно понять, хорошо это или плохо.
— Не знали! — усмехнулся генерал, с откровенной досадой глядя на подполковника: — Где она сейчас, знаете?
Полуяров с жалким испугом посмотрел на генерала: какую еще мину тот ему приготовил?
— Не знаю!
Афанасьев встал.
— Эх вы, шляпа! Такую девушку проворонили! Будь я помоложе да не женат, показал бы, как надо ухаживать. Это такая женщина, что с ней даже по телефону неудобно разговаривать небритым.
— Где она сейчас, товарищ генерал?
— Где, где! — передразнил Афанасьев и, сам того не замечая, перешел на «ты». — Землю целуй! Здесь она, в нашем армейском госпитале работает. Только сейчас туда тебя не пущу. По лицу вижу, о чем думаешь! Берлин возьмем, тогда поедешь.
Полуяров молчал.
Афанасьев рассердился.
— Я серьезно говорю. Поезжай принимай полк. Машину дам. И не вздумай делать глупости. Рука у меня тяжелая, так и знай. Послезавтра к тебе в полк приеду, посмотрю. Не смею больше задерживать. Желаю успехов!
Подполковник Полуяров вышел, и Афанасьев сразу же поднял телефонную трубку:
— Соедините с хозяйством Афанасьевой.
Минут через десять зазуммерил на столе полевой аппарат:
— Афанасьева слушает!
— Здравствуй, дорогая! Как ты там?
— Все благополучно. Блеск наводим.
— Понятно. Радикулит не беспокоит?
— Притих.
— Держись. Недолго осталось.
— Держусь. Больше терпела.
— Как распрекраснейшая Нонна?
— Тоже все нормально.
— Обожателем не обзавелась?
— Пока нет. Почему интересуешься?
— Есть у меня на примете один подполковник-недотепа.
— Не по адресу обращаешься. Она женщина серьезная. Да и что ей подполковник. Генерала найди.