— Разве это море! Вот мы с тобой после войны в Гагру поедем. Там море настоящее. Так вот какое дело! — Комбат согнал улыбку с лица. — Я назначаю вас, товарищ старшина, командиром штурмовой группы. Полагалось бы офицера назначить, но я уверен, что и вы отлично справитесь. Вон на перекрестке большое многоэтажное здание. Разведчики доложили, что гитлеровцы превратили его в настоящую крепость. Засело там не меньше сотни. У них и станковые пулеметы и фаустпатроны. А дом — как бельмо в глазу. Он прикрывает подступы к центру города. Надо к утру сокрушить эту крепость. Справитесь?
— Справлюсь, товарищ майор!
— Кого в группу возьмете? Сколько нужно, столько и дам. Этот дом все движение батальона задерживает.
— Разрешите взять мой взвод, да еще десяток автоматчиков не помешает.
— Хорошо! Вашей штурмовой группе командир полка придает две 76-мм пушки. Они проложат вам входы в здание. Действуйте!
— Слушаюсь, товарищ майор!
Пока еще не совсем стемнело, Карайбог и Шугаев скрытно подползли поближе к серому мрачному зданию на перекрестке двух широких улиц. Нацелились на него биноклями. Картина была не утешительная. Вокруг здания метра в два возвышался бревенчатый забор. Все окна первого этажа дома наглухо заложены кирпичом и мешками с песком. На уровне второго этажа в массивных капитальных стенах пробиты узенькие щели — амбразуры. Из них гитлеровцы могут вести пулеметный и автоматный огонь, швырять фаустпатроны.
— Упорные, дьяволы. Знают, что крышка, а цепляются за каждый дом, как черт за грешную душу, — резюмировал Карайбог.
Поздно вечером старшина собрал всех бойцов, выделенных для штурма дома-крепости. Рассказал о боевом задании, проверил оружие, гранаты.
— Действовать быстро, решительно, уши не развешивать. Какое у Суворова любимое слово было? Штурм! Значит, будем по-суворовски бить врага. Всем понятно? Очень хорошо! Будем живы — не помрем!
К штурму дома Карайбог решил приступить после полуночи. Артиллеристам, приданным группе, приказал поближе подтянуть свои орудия и бить по дому прямой наводкой, наверняка. В час ночи артиллеристы один за другим дали несколько залпов. Кое-где разметали и подожгли забор, пробили солидную брешь в стене.
Гитлеровцы молчали. Дом стоял темный, мертвый, словно ни одной живой души в нем нет. Но когда штурмовая группа устремилась в пробитую артиллеристами брешь, из многих амбразур рванулись остервенелые пулеметные очереди. И все же штурмовики где ползком, а где короткими перебежками пробились к дому.
Особенно метко бил крупнокалиберный пулемет из одной амбразуры на втором этаже. Уже двух или трех бойцов санитары унесли в укрытие. Не сговариваясь — и так все ясно — Карайбог и Шугаев взяли трофейные фаустпатроны и поползли к проклятой амбразуре, держась у самой стены дома. Подползли поближе и из-за угла ударили по амбразуре фаустпатронами. Два взрыва покатились по каменному коридору улицы. Пулемет умолк.
Наши артиллеристы прекратили огонь, но над домом все еще клубился дым, медленно оседала кирпичная пыль. Подползли остальные бойцы штурмовой группы, окружили дом, чтобы не дать уйти гитлеровцам.
Карайбог послал двух бойцов заложить взрывчатку под мешки, завалившие вход. Снова рванулся взрыв, и в стене открылся черный дымящийся пролом. Карайбог во главе своей штурмовой группы бросился в него.
В темном, наполненном дымом коридоре Карайбог приказал:
— Разобраться по три человека. Прочесывать каждую комнату, каждый закуток. Ни одна крыса не должна уцелеть. Вперед, ребята!
Когда штурмовые тройки ушли выполнять приказ командира, с лестничной площадки пятого этажа неожиданно хлестнула пулеметная очередь. Карайбог и Шугаев прижались к стене.
— Чуть не попал! — хрипло выдохнул Назар.
— «Чуть» не считается! Пойдем посмотрим, какой там яп-понский бог орудует! — Карайбог и Шугаев стали осторожно подниматься по лестнице с гранатами в руках.
Теперь уже было ясно, что гарнизон дома-крепости решил драться до конца, стоять, как мы говорим, насмерть. За каждой дверью, за каждым коленом коридора засели автоматчики, пулеметчики. В кромешной тьме шел ночной смертный бой. Где-то в подвале начался пожар, и ядовитый дым — горели, видимо, химикаты — драл горло, резал глаза. То на одном, то на другом этаже дома гремели автоматы, рвались гранаты.
Черные от копоти и дыма, в изорванном обмундировании, Карайбог и Шугаев прорывались вверх по лестнице на ту площадку, где сидели вражеские пулеметчики. Добрались до четвертого этажа благополучно. Только Семену пуля-дура царапнула висок, а другая с Назара сбила шапку. И все с площадки пятого этажа, где копошились гитлеровцы.