Только когда справа темной тучей надвинулся Петровский парк и Нонна увидела одинокую скамью, освещенную выглянувшей из-за замка луной, и на скамье целующуюся пару, вдруг вспомнила такую же скамью на Гоголевском бульваре, и фонари в темных кронах лип, и Сережу…
ЗИС шел быстро. Стремительно исчезла скамья со счастливой парой. Неслись навстречу мутные фонари, темные безглазые дома, черные мертвые деревья. Все мимо, мимо. Нонна беззвучно пошевелила губами:
— Прощай, Сережа!
На следующий день рано утром — об этом не знала Нонна — в квартире Никольских на Гоголевском бульваре раздался продолжительный настойчивый телефонный звонок. Еще спавшая Ядвига Аполлинариевна вскочила и в одной ночной сорочке, шлепая босыми ногами по холодному паркету, бросилась к телефону. Кто мог трезвонить в такую рань? Уж не случилось ли что — не дай бог — с молодыми?
— Ответьте Ленинграду! Ленинград? Соединяю. Говорите!
Ядвига Аполлинариевна сразу догадалась, кто звонит из Ленинграда. И не ошиблась. Звонил Сергей Полуяров.
— Попросите, пожалуйста, к телефону Нонну!
Ядвига Аполлинариевна стояла почти голая и босая у телефона, и ее колотила злая истерическая дрожь. Она злилась на наглого мальчишку, который позвонил ни свет ни заря и так напугал ее. Но еще больше ее напугало странное совпадение: Сергей Полуяров позвонил в первый день после свадьбы Нонны. Никогда не звонил из Ленинграда, а тут позвонил. Почувствовал он, что ли?.. Сказала сдавленным голосом:
— Нонна здесь больше не живет.
— Как не живет?
— Вчера Нонна вышла замуж! — И не могла лишить себя удовольствия, добавила: — Вышла замуж за полковника! Понятно?
Трубка брошена, Ленинград дал отбой.
Можно только радоваться, что наконец-то окончилась и так слишком затянувшаяся история с этим оскорбительным ухаживанием. Теперь-то уж конец волнениям. Но Ядвига Аполлинариевна с серым, невыспавшимся, сразу подурневшим лицом стояла у телефона. Как Сергей мог почувствовать? Как догадался? За шестьсот верст? Простое совпадение? Но какое странное совпадение!
На сердце было тяжело, словно кто-то взял его в руку и тихо сжимает. Впервые за все радостные, шумливые предсвадебные дни подумала: «Будет ли счастлива Нонночка со своим мужем?»
Народная мудрость гласит: чтобы хорошо узнать человека, нужно съесть с ним пуд соли. Может быть, и так!
Но бывает и иначе. Нонне казалось, что за несколько недель совместной жизни с Яковом Макаровичем она так хорошо изучила своего мужа, словно прожила с ним сто лет. И возненавидела. Яростно, жестоко, мстительно.
Почему один человек может возненавидеть другого? Возненавидеть без всякой видимой причины, без всякого на то основания. Просто так!
Теперь Нонна думала, что ненавидит Якова Макаровича Душенкова с первых дней их знакомства. Только необъяснимая ошибка, какое-то затмение или наваждение могли обрядить обыкновенную ненависть в свадебную фату симпатии, даже влюбленности.
Да, ей льстило ухаживание красивого, солидного военного, трогала его любовь к ней. И выходила она замуж по своей доброй воле. Никто ее не принуждал. Правда, мама с утра до вечера щебетала: «Ах, какой элегантный мужчина Яков Макарович!», «Ах, как ему идет военная форма!», «Верно, вертятся вокруг него бесстыжие девицы, жаждущие заполучить такого мужа!..» Только отец, узнав о предложении Душенкова, равнодушно буркнул: «Поступай как знаешь!»
По сравнению с Яковом заурядными, даже жалкими, представлялись ей все остальные знакомые, поклонники. Все положительным и ясным было у Якова Душенкова. Спокойная зрелая мужская сила, твердость характера, глубокая нежная любовь. Прислонись к такому человеку — и празднично-безмятежно пройдет вся жизнь.
Таким он казался ей до свадьбы. Что же изменилось в Якове Макаровиче за несколько недель совместной семейной жизни? Решительно ничего! Она не обнаружила в нем тайных пороков или тщательно скрываемых изъянов. Не выявились умело замаскированные и до поры притаившиеся отрицательные черты характера. Он не оказался хамом, ревнивцем, домостроевцем. По отношению к молодой жене был безукоризненно внимательным, заботливым.
И все же…
В глубине души Нонна знала, почему возненавидела мужа. Причина только одна — настоящая, главная. Потом накапливались, наслаивались другие. А главная — Сережа. Память о нем. Яков Душенков оттеснил Сережу, погубил ее любовь. В этом его неискупимая вина.