…Как-то весной в городе появились саженные красочные афиши, извещавшие уважаемую публику об открытии в цирке большого чемпионата классической французской борьбы. С того дня город не знал покоя. Каждое утро на всех углах афиши гласили:
«Прибыла и выступает непобедимая Железная Маска».
«Чемпион Сибири против прославленного русского богатыря».
«Кто кого: турецкий чемпион любимец Востока Тулумбай-бей или волжский колосс?»
Каждый вечер под команду «Парад-алле!» на манеж цирка выходили люди с феноменальными бицепсами, с неправдоподобными ногами-колоннами, грудастые, как профессиональные кормилицы, с животами, выпирающими из трико, словно туда засунули добрые астраханские арбузы, делали круг по манежу, картинно тряся непомерными телесами. Дядя Вася, судья чемпионата, давал свисток, и на ковер тяжкой рысцой, как ожиревшие пожарные кони, выбегала очередная пара борцов. Соперники стонали, ворчали, сопели, обильные их тела колыхались, как опара, острый запах пота, распространявшийся по амфитеатру, смешивался с запахами конюшни и зверинца.
Любители борьбы, заполнявшие цирк, со сладострастием следили за всеми перипетиями схваток на ковре. Никому не было дела до ядовитых замечаний скептиков, утверждавших, что чемпионат — типичная лавочка, что между борцами заранее договорено, кому сегодня и на какой минуте ложиться на лопатки.
В последний день чемпионата, когда публика шумно приветствовала победителя, турецкого чемпиона Тулумбай-бея (уроженца города Саратова, значившегося по документам Афанасием Григорьевичем Свиридовым), на арену вышел дядя Вася во фраке и белой манишке и торжественно объявил:
— Уважаемые зрители! Дирекция цирка выдаст сто рублей наличными тому, кто вступит в единоборство со звездой чемпионата, знаменитым и повсеместно прославленным Тулумбай-беем, и победит его!
Зрители дружными аплодисментами встретили сообщение дяди Васи. Кому не охота за те же деньги посмотреть еще одну схватку!
Три раза обращался дядя Вася к публике, прекрасно понимая, что никто не рискнет померяться силой с таким чудищем, как Тулумбай-бей. Собственные кости дороже!
Неожиданно на галерке возник шум, движение, и с верхотуры начал спускаться средних лет мужчина, ничем не примечательный на вид, в мятом пиджачке явно деревенского пошива. Оглядев худощавую и несколько сутуловатую фигуру соискателя, в которой ничего не было не только борцовского, но и просто спортивного, дядя Вася не без иронии, явно рассчитывая на публику, спросил:
— Вы хорошо обдумали свое решение?
Новоявленный борец угрюмо кивнул головой:
— Уполне!
Публика шумно подбадривала добровольца:
— Давай, давай, деревня! Покажи им, где раки зимуют!
Дядя Вася с наигранной беспомощностью развел руками — дескать, я предупредил — и повел соискателя переодеваться. Вскоре тот вышел на манеж. Своего трико или просто трусов у любителя не оказалось, дирекция же цирка казенных не дала (пусть чудней будет!), и бедняга вышел на манеж в белых штанах, смахивавших на обыкновенные подштанники, предварительно засучив их до колен. Такой наряд соискателя подбавил масла в огонь. Шум и гам колыхали купол цирка.
Под туш оркестра природным бельгийским брабансоном выбежал на арену победитель чемпионата Тулумбай-бей. Уверенный в исходе предстоящей схватки, он протрусил по кругу, еще раз демонстрируя публике свои чудовищные мяса́. По сравнению со звероподобным мастодонтом Тулумбай-беем, живой вес которого, как указывалось в афишах, достигал десяти пудов, поджарая фигура самодеятельного борца — кожа да кости — казалась просто жалкой. Последовал новый взрыв смеха, шуток, советов. Правда, нашлись и такие, что заподозрили во всем этом рекламную комедию, заранее подстроенную распорядителями чемпионата для увеселения публики. Кричали:
— Кончай цирк!
Но условия объявлены, награда указана, соискатель налицо, и дядя Вася дал свисток. Борьба началась. Косолапо переступая раскоряченными ногами-колоннами, несколько наклонив вперед монументальный торс с отвислой грудью и угрожающе шевеля перевитыми мускулами и похожими на калачи руками, Тулумбай-бей, явно рисуясь, несколько раз обошел противника, как бы предлагая честному народу лишний раз полюбоваться разительным контрастом их экстерьеров. Так откормленный кот, забавы ради, играет с мышкой-замухрышкой.
Борец-доброволец стоял посередине ковра, слегка расставив худые ноги, и только поворачивался на одном месте, внимательно следя круглыми глазами за своим грозным противником.