Теперь Нонна старалась реже уходить из дому, и то только по самым неотложным делам. Наивно думать, что может позвонить Сергей. Он военный. Почему он окажется в Москве, когда идет такая война, когда от Белого до Черного моря растянулся огнем, кровью и смертью отмеченный фронт. Сколько уже убито, ранено, пропало без вести.
Но если даже Сергей в Москве. Он знает, что она вышла замуж, живет у мужа. Чего ради он будет звонить по ее старому телефону. Да и номер, наверно, давно забыл. А вдруг не забыл! Сказал ведь: «Никогда не забуду номер вашего телефона!»
Смешной и сентиментальной показалась ей тогда такая театральная фраза. Теперь же, одиноко блуждая в пустой холодной квартире, она с надеждой поглядывала на телефонный аппарат, безмолвно, как истукан и соглядатай, стоящий на круглом столике у дивана.
Но телефон молчал. Правда, однажды кто-то позвонил. Нонна схватила трубку. Молчание, хотя Нонне казалось, что там, на другом конце провода, есть человек, что она даже слышит его сдерживаемое взволнованное дыхание. Подумала: может быть, Сергей? Спросила: «Сергей, это ты?» Но трубка молчала. Потом короткие гудки. Все.
Теперь, уходя из дому, Нонна прикалывала на двери бумажку:
«Буду через час».
Возвращаясь, с надеждой поднималась по лестнице: а вдруг! Но бумажка забыто белела на черном дерматине двери: никто не приходил.
И все же телефонный звонок раздался. Было хмурое осеннее утро. Нонна только встала. Всю ночь дежурила на крыше. Она и еще две женщины из их подъезда в брезентовых дворницких дождевиках с поднятыми капюшонами, подпоясанные веревками, как оперные юродивые, сидели у слухового окна возле ведер с песком со щипцами в руках. Ждали «зажигалок».
Сырая холодная ночь придавила затемненную Москву. Безглазый город притаился внизу. Лишь порой дребезжали и повизгивали на рельсах трамваи. По Арбатской площади долго тянулась колонна танков. Гусеницы скребли и лязгали на мокром асфальте, завывали моторы. Налета в ту ночь не было.
Уже начался поздний медленный рассвет, когда Нонна и ее напарницы, серые от усталости и бессонной ночи, разошлись по своим квартирам. Нонна часа два провалялась в кровати, но заснуть не смогла и поднялась с головной болью.
И тут раздался телефонный звонок. Неожиданно громкий, словно звонила междугородная станция. Схватила трубку:
— У аппарата!
Незнакомый мужской голос:
— Нонна?
— Да, я вас слушаю.
— Не узнаете?
— Нет! — Одно знала: голос не Сергея. Его голос узнала бы сразу. Все же в чужом хрипловатом голосе слышались знакомые нотки. Но вспомнить не могла. — Кто говорит?
— Афанасьев!
— Боже! Петр Николаевич! Как я рада, что вы вспомнили обо мне. Вы в Москве?
— Ремонтировался. Поцарапали меня немцы.
— Ранены! Опасно? Вы в госпитале?
— В госпитале.
— В каком? Я сейчас же к вам приеду. Сию минуту выезжаю.
— Спасибо, Нонночка. Не беспокойтесь. Все уже в порядке. Сегодня выписываюсь.
— Как вам не стыдно! Почему раньше не позвонили?
— Врачи не разрешали. Медики все такие. Лучше расскажите, как живете? Почему в Москве?
— Институт эвакуировался. Родные тоже уехали. А я не захотела.
— Позвонил вам на всякий случай. Помощь моя не нужна?
— Спасибо, спасибо! Ничего мне не надо.
— Что же вы будете одна в Москве делать? Знаете что! Поедемте ко мне в дивизию. В медсанбат. Вы же без пяти минут врач.
— Без двадцати пяти минут. Только в няни и гожусь.
— Вот и отлично. Няни на фронте больше всего нужны. Святое дело! Соглашайтесь. Сегодня же и оформлю.
— Право, не знаю. Так неожиданно…
— Война тоже неожиданно началась. Жизнь, она такая. Подумайте. Я еще дня два в Москве пробуду. А война не один день продлится. Все равно придется белый халат надевать. Будете под началом у моей Марии Степановны.
— А как она? В медсанбате?
— Хирургом. Так ножами орудует — только держись. Ну, как? Уговорил?
— Подумаю, Петр Николаевич! — и после паузы проговорила нерешительно: — У меня к вам, Петр Николаевич, просьба. Не знаю, удобно ли…
— Только в гробу неудобно лежать. Что такое?
— Мне нужно узнать адрес одного человека… одного командира.
— Какого человека? Не Душенкова ли часом? Я его адрес знаю. На фронте встретились.
— Нет, нет, что вы! — поспешила Нонна. — Там все кончено!
— Он вас не забыл.
— Напрасно.
— Не такой уж он плохой.
— Вы либерал, Петр Николаевич.
— Вы не все знаете, Нонна. Он мне рассказывал…
— Петр Николаевич, прошу. Не надо.
— Воля ваша. Вам видней. Так чей же адрес потребовался?