— Что ты сделал? — шепчет губернатор Харрис.
Джек усмехается.
— Ты не имеешь права, — Саймон выходит вперед. — Никакого!
Он делает шаг к Эмери но я быстрее, как и Энцо, секундой позже я хватаю его за воротник, прижимая его спиной к стене, когда Энцо прижимает пистолет к его виску.
— Как только бумаги будут подписаны, ты больше никогда с ней не будешь разговаривать. Теперь она принадлежит Сэйнтам, ты понимаешь?
Запах аммиака пропитывает воздух, и взгляд вниз показывает темное пятно, цветущее на передней части брюк цвета хаки Саймона.
Я наклоняюсь, мой нос в дюйме от его.
— Я сказал, сделать это. Ты. Понимаешь?
— Д-да, — заикается он.
— Скажи мне, — требую я.
— Я подпишу передачу на приют. Я больше не буду с ней разговаривать.
— Саймон! — вскрикивает Мария.
— Заткни свой грязный рот, — рычу я матери, — Но не волнуйся, мы с тобой поболтаем. Чертовски скоро.
Я даже не смотрю на нее, но ее вздоха и звука приближающегося брата было достаточно, чтобы понять, что она обделалась.
Если бы она только держалась подальше. Если бы она только осталась в мусоре, где ей и место, она могла бы быть в безопасности от Сэйнтов.
— Эмери, — я чувствую, как все мое тело смягчается по отношению к ней, — Ты готова уйти?
Глава 27
◦●◉Атлас◉●◦
— Что ты сделал? — спрашивает Эмери в машине, вокруг нас тишина. Дул ветер, обещанный снег превратил воздух в лед, и океан, бурный и бушующий, разбивался о берега
— То, что мне нужно.
— И что это? — ее лицо все еще было немного бледным после конфронтации, она еще не упомянула о моем приказе ее отцу держаться от нее подальше или о моих требованиях, но я был уверен, что это произойдет.
— Ты когда-нибудь читал завещание, оставленное тебе матерью?
— Конечно, — усмехается она.
Я тоже это делаю, глядя на темнеющую дорогу впереди.
— Я имею в виду, прочитали ли ты это с точностью до мелкого шрифта?
Она хмурится.
— Я прочитала то, что поняла.
Я киваю.
— Твоя мать внесла в завещание пункт, светлячок, что ты должна была унаследовать приют, когда тебе исполнится тридцать. Она сделала это для того, чтобы ты могла наслаждаться жизнью без бремени содержания приюта в рабочем состоянии. Это было обязанностью твоего отца, и он согласился. Они подписали контракт на этот счет.
Когда она открывает рот, чтобы заговорить, широко раскрыв глаза, я протягиваю руку и кладу ей на бедро, чувствуя легкость, с которой мои демоны оседают при одном прикосновении.
— Тсс, позволь мне объяснить.
На ее кивок, я продолжаю:
— Между ней и твоим отцом был договор, согласно которому он согласился, что, если с ней что-нибудь случится, Саймон позаботится о приюте и всех потребностях, пока тебе не исполнится тридцать, и это не станет твоей ответственностью… Это означает, что вся финансовая помощь, общее управление и документация были его бременем. Он нарушил этот пункт, и твоя мать позаботилась о том, чтобы в таком случае были внесены изменения.
— Какие изменения? — шепчет она.
— Там сказано, что если Саймон когда-либо пренебрежет, использует или откажется от приюта, то он автоматически перейдет к тебе. Это означает, что его шантаж и взяточничество являются прямым нарушением контракта. Отсутствие у него финансирования, независимо от состояния его собственного бизнеса, является нарушением и по закону договора приют уже твой. Он планировал, что ты не поймешь условия сделки, поэтому скрыл тот факт, что у него был действующий контракт с твоей матерью. И он продолжал бы делать это до тех пор, пока тебе не исполнилось бы тридцать. Он выдал бы тебя замуж за Джека, и брал бы деньги, которые предложил губернатор Харрис.
— Так это мое? — спрашивает она.
— Пока нет, должна быть официальная подпись и доказательства нарушения, которые у нас есть, и Саймон это знает. Он подпишет его без помощи адвокатов
— Ты так уверен?
— Да.
— И что именно от этого выиграл губернатор?
— Этого я не знаю, но Габриэль знает. И я планирую выяснить это в ближайшее время. Мария имеет к этому большее отношение, чем кто-либо думает.
— Твоя мать — настоящее произведение искусства.