— Давай пополам, ты поставишь на шестнадцать, а я на семнадцать, — предложила Дели, и Максимилиан согласился.
Шарик оказался в семнадцатой лунке, Дели захлопала в ладоши.
— Макс, Макс, я выиграла, ты рад?!
— А я проиграл, — кисло улыбнулся он.
— Ну давай еще поставим, ведь мы же выиграли, по-моему, сорок фунтов или даже шестьдесят.
— Что-то больше не хочется, — грустно сказал Максимилиан и, оглянувшись, подозвал официанта и попросил у него содовой воды.
— Тебе опять плохо… — сразу же погрустнела Дели. — Ну скажи, что у тебя болит, как болит?
— Дели, не приставай, пожалуйста. Странно, но я почему-то расстроился, когда я проиграл, а ты выиграла.
— Ну ничего, в следующий раз, завтра, ты обязательно выиграешь, завтра придем сюда?
— Посмотрим, — нехотя улыбнулся Максимилиан.
— Ой, совсем забыла! У нас на четыре часа назначен сеанс, позировать для Берта! — воскликнула Дели, посмотрев на большие круглые часы, висевшие возле стойки бара.
— «У вас», а не «у нас», — усмехнулся Максимилиан.
— Э-э нет, я потребовала, чтобы Салли присутствовала, и хочу, чтобы ты посмотрел, как меня будут лепить.
— Нет уж, увольте, я лучше немного отдохну.
— В любом случае Салли будет сидеть рядом с нами, караулить своего Берта…
— Может быть, это и к лучшему, — мрачно сказал Максимилиан и усмехнулся на одну сторону лица.
Дели увидела, как блеснули его синеватые зубы, и подумала: «Он все чувствует, если и не знает, то чувствует, это несомненно…»
Ковры в номере были скатаны, в центре стояла на небольших ящиках вертящаяся подставка, а на ней кусок глины, покрытый мокрой тряпкой.
Когда Дели и Максимилиан вошли в номер Берта, который он приспособил под мастерскую, то там их уже ждали Салли и Берт: они пили кофе, сидя на диване, и передвигали фигуры маленьких шахмат из слоновой кости, которые стояли перед ними на шестигранном небольшом столике.
— Может быть, хотите кофе? — спросила Салли у вошедших.
— Нет, благодарю вас, — ответила Дели.
— Максимилиан, можешь доиграть за меня партию в шахматы с Салли, а мы приступим, Филадельфия? — спросил Берт, поднимаясь с дивана, подходя к скульптуре и снимая с нее мокрую тряпку.
Максимилиан приблизился к незаконченному бюсту, обошел его кругом и, казалось, остался вполне доволен:
— А ты знаешь, Дели, кажется, уже похоже на тебя.
— Даже очень похоже, я предлагаю так и оставить. А голову этого чудовища выставить на вернисаже современного искусства или продать какому-нибудь фермеру, чтобы он поставил это у себя на огороде, — засмеялась Дели.
— Филадельфия, прошу вас, садитесь вот сюда, — подвинул Берт кресло к центру комнаты, и Дели села в него. — А посторонних прошу не мешать или удалиться. И пожалуйста, по возможности воздержитесь от критических замечаний, и вы в том числе, Филадельфия. Несколько сеансов — и вы просто преобразитесь и превратитесь в лесную нимфу или речную сирену!
— Ах, делайте со мной что хотите, — сокрушенно вздохнула Дели.
— Берт, ты хочешь лепить ее обнаженную? Мы так не договаривались… — недовольно сказал Максимилиан.
— Нет-нет, конечно, сколько можно повторять: обыкновенная небольшая головка, стандартно-романтическая и прекрасная, даже без рулевого колеса.
— И без трубки в зубах? Ну тогда это действительно не слишком интересно, — усмехнулся Максимилиан.
— Я же просил — без замечаний! Все, уходите в другую комнату или вообще из номера, — строго сказал Берт. Он надел легкий белый фартук и закатал рукава рубашки, потом взял стек для глины и стал вонзать его в бюст, начал отделять маленькие глиняные полоски и скидывать на пол.
Салли смешала шахматы и, поднявшись, подошла к Максимилиану, который стоял за креслом Филадельфии и смотрел, как Берт работает, и тоже стала наблюдать. Берт бросил стек на пол и, уперев руки в бока, воскликнул:
— Я так совершенно не могу!
— Все, мы исчезаем, — сказала Салли, и они вместе с Максимилианом вышли из номера.
— Чуть-чуть повернитесь, Филадельфия… Не надо быть такой напряженной. К счастью, уже никто не мешает, — говорил Берт, быстро работая руками над ее глиняной головой. — Может быть, подбородок чуть повыше… Повыше, я сказал.
Берт подошел к креслу Дели и, наклонившись и разведя руки в стороны, чтобы не запачкать ее глиной, стал целовать ее. Берт провел своим локтем по ее плечу и, слегка обняв ее спину, но по-прежнему не касаясь грязными руками, посмотрел на нее своими искрящимися золотом глазами и повел ими в сторону другой комнаты. Дели отрицательно покачала головой и улыбнулась.