Выбрать главу

Под ногами быстро мелькали жуки-плавунцы, где-то в кустах бузины кричала сойка, солнце нещадно припекало голову.

Гордон подошел к своему любимому месту: на берегу лежало вывороченное с корнями наводнением дерево. Он смахнул сумкой ползавших по стволу муравьев и сел, достал блокнот и уголь. Гордон стал в который уже раз зарисовывать извилистый берег реки.

Нет, он не думал стать художником. Он не знал, кем он будет. Он вообще не хотел никем становиться, несмотря на то что ему уже шел двадцать четвертый год.

Складом характера Гордон был похож на мать, хотя, как и остальные дети, он в детстве боготворил Брентона — сильного еще и веселого своего отца. Гордон был старшим из детей и самым любимым сыном Дели. Он это чувствовал, хотя Дели и старалась не уделять ему особого внимания. Душой Гордон был в мать: такая же поэтичная и тонкая натура, остро чувствующая красоту и ласку.

Подростком Гордон не бегал по лесам и не собирал насекомых и ящериц для коллекции, как Алекс. Когда была возможность, в недолгие дни стоянки «Филадельфии» он бродил по прибрежным эвкалиптовым лесам и наслаждался чистотой и прозрачностью красок светлого леса без тени, с упоением вдыхал свежий и бодрящий воздух эвкалиптовых рощ.

Гордон сам не знал, зачем он делает эти зарисовки. Просто ему хотелось запечатлеть навсегда эту извилистую полосу желтовато-зеленоватой воды, две склонившиеся над водой ивы вдалеке; он хотел попытаться передать блеск воды, чтобы в черно-белом рисунке чувствовалось, как искрится под солнцем река, и иногда ему это удавалось.

Он увлекся и не заметил, как довольно быстро стало темнеть. Гордон бросил в воду остаток уголька и перелистал страницы альбома, в котором почти не осталось чистых листов, все были в набросках. Он встал и потянулся. И тут до него дошло, что кто-то зовет его с «Филадельфии», белевшей вдалеке, судя по голосу, его звала Мэг:

— Го-ордон! Гордон, где ты?!

Он быстро побросал в сумку угольки и альбомы и, отметив для себя, как красиво ложится полоска красноватого заката на белую трубу «Филадельфии» — надо бы это нарисовать акварелью, но уже не сегодня, — побежал, разбрызгивая прибрежный ил во все стороны; видимо, его звали обедать.

Едва Дели поднялась на палубу, как почувствовала необычный, но приятный запах пищи, который разносился над рекой. Большой стол стоял на палубе под электрическим фонарем, около которого уже начинали собираться мошки и ночные бабочки. Фонарь висел на длинном шесте, прикрепленном к борту парохода.

Дели заметила, что стол был весьма красиво сервирован лучшей посудой, какая у них только была. От сервиза, которым они пользовались, уже почти ничего не осталось, многие тарелки и соусницы Дели побила за прошедшие годы. Посередине стояла большая, накрытая крышкой супница, из которой и вырывался запах мяса, приправленного чем-то пряным и острым.

— Гордо-он! — еще раз крикнула Мэг. — Мы тебя ждем!

Появился Омар, несущий на одной руке большое блюдо, закрытое металлической крышкой. В сумраке вечера его лицо казалось совершенно черным, лишь большие глаза сверкали молочной белизной да крупные зубы. Он был одет в длинную, до колен, рубаху восточного типа, а на ногах нечто похожее на белые шальвары. Он поставил блюдо на стол и слегка поклонился Дели, словно ждал приказаний.

Дели ничего не сказала, она не стала выговаривать ему за то, что не приказывала доставать лучшие тарелки и серебряные вилки. Она понимала, что Омар хотел угодить сервировкой, и не желала походить на брюзжащую старую экономку.

— Омар, такой запах, что он, наверное, чувствуется по оба берега реки. Что вы придумали такое? — спросила Дели, стараясь говорить с поваром как можно ласковее и доброжелательней.

— О, это мой секрет, — ответил Омар, обнажив белые зубы в полуулыбке.

— Секрет? Сейчас попробуем ваш секрет. Мэг, Гордон еще не вернулся?

— Вон он, уже бежит, — ответила Мэг, указав на бегущую по берегу фигуру Гордона.

— Алекс сидит за своими учебниками?

— Наверное. Или потрошит бабочек или лягушек, — с легким пренебрежением ответила Мэг.

Да, уже давно пора перестраивать «Филадельфию», расширять, если так можно выразиться. Кают всем не хватает… Теперь еще Омар появился. Ну он, допустим, будет жить где и все предыдущие жили, где A-Ли ютился — в маленькой кладовой комнате возле кухни. Даже если Алекс и Мэг с началом учебного года будут жить в городе, а не на пароходе — конечно, если Алекс хорошо сдаст экзамены и ему определят государственную стипендию, — все равно на каникулы они наверняка будут собираться на «Филадельфии» все вместе, и каждому нужна будет отдельная каюта. Совсем взрослые дети, скоро, естественно, появятся жены, Мэг выйдет замуж. И когда Дели будет лет семьдесят — восемьдесят, они всей огромной семьей будут собираться на их вечном пароходе и праздновать день рождения Дели.