Эти слова покоробили Бренни, он нахмурился. «Мэг поедет покупать костюм для покойного, Дели отправится на этюды. А отец будет лежать там, в леднике», — подумал Бренни, и ему стало неприятно от этой мысли.
— А это не будет… нарушением траура? — тихо спросил Бренни. — Насколько я понимаю, у нас траур в семье…
— Да, — согласилась Дели.
Все замолчали. Повисла неловкая, томительная пауза.
— Когда-то меня тетя Эстер заставляла полгода носить траурную повязку по погибшим родителям, — зачем-то сказала Дели, нарушив молчание.
— Ну, сейчас времена изменились. Сейчас так не делают — сказала Мэг, и это прозвучало как оправдание матери.
— Может быть, я поступаю нехорошо, собираясь завтра на этюды? — тихо спросила Дели, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Нет-нет, хорошо. Ни о чем не беспокойся. Мэг и я все сделаем, — угрюмо сказал Бренни. — Похороны послезавтра?
— Да, — ответила Мэг.
— Конечно, нужно сходить и… побыть одной, — добавил Гордон, чтобы окончательно загладить неловкость, возникшую за столом.
— Вот именно, — неопределенно согласился Бренни.
Дели в душе похвалила детей, все-таки они действительно любят ее и стараются оградить от излишних переживаний.
— Чай или кофе? — наклонившись над ухом Дели, тихо спросил Омар. Дели даже вздрогнула. Она совершенно забыла про него, стоящего за спиной.
— Что-то я стала пугаться, — улыбнулась Дели. — Мне все равно.
— Мне тоже все равно, — добавила Мэг.
Омар быстро собрал тарелки и ушел.
— Хорошо, что мы его все-таки взяли, — сказал Бренни.
— Да. Только надо быть впредь осторожнее, пробуя всякие незнакомые приправы, — сказала Дели и, помолчав, добавила: — Бренни, ты говоришь «траур». Да, у нас траур, может быть, стоит поставить еще один стул для него?
— Зачем? Он же никогда, то есть последние годы, не сидел за столом, — возразила Мэг.
— Да, он ездил в кресле, — согласилась Дели. — А где оно?
— Где дрова, в машинном отделении. Или в каюте, — сказал Бренни.
— В каюте его нет, — сказала Дели.
— Его уже можно выбросить? — спросил Бренни.
— Нет. Пусть останется, — быстро возразила Дели, словно боялась, что в его вопросе кроется какой-то подвох. Она боялась, что опять скажет что-то не то, и дети поймут ее превратно, словно она легко и равнодушно относится к смерти Брентона, — но это не так! Она снова подняла бокал и допила остатки красного вина.
На пустую середину стола вновь упал маленький серый ночной мотылек. Обжегшись о лампу, он забился на белой льняной скатерти. Все молча посмотрели на бьющегося в агонии мотылька.
— Опять гость, — сказала Мэг. — И где же он? — обратилась она к Дели. Но та задумалась и, казалось, не услышала вопроса.
Вдалеке, на противоположном берегу реки, послышался ружейный выстрел.
— Кто это в такую темноту охотится? — спросила Дели.
«Охотится на лис, — подумала Мэг. — Как мы с Гарри охотились».
Уже наступила ночь. На черной замше неба крупными бриллиантами сверкал Южный Крест.
— Какая свежая ночь, — поежившись, сказала Мэг. — Я начинаю замерзать, где же чай или кофе?
— Омар! — закричал Гордон и постучал бокалом по наполовину опустошенной бутылке вина.
«Да, свежая ночь… Свежая река… И эта ночь, и следующий день, и ночь потом — они будут уже без Брентона», — подумала Дели и глубоко вздохнула, так что Мэг бросила на мать внимательный сочувственный взгляд.
4
Дели уже второй час рисовала побережье реки, но все была недовольна. Почему-то она постоянно ловила себя на мысли, что повторяет те же зарисовки, что видела вчера у Гордона. Или это он повторяет ее манеру?
Она была явно разочарована. Не рисовать столько лет — поневоле разучишься. Пальцы не двигались и совершенно онемели, судорожно сжимая угольный стержень. Она хотела написать картину маслом — вид противоположного берега и высокого сероватого неба в сугубо реалистической манере, но все время чувствовала, что чего-то не хватает.
Было жарко так же, как и вчера. Солнце высоко стояло в небе, по которому лишь изредка пробегали легкие облака, не принося прохлады.
Дели отошла от этюдника и в задумчивости присела на складной деревянный стульчик, глядя с расстояния пяти метров на угольный набросок: нет, не то!
Уже решив возвращаться, она обернулась и, увидев за спиной густой кустарник, подумала, что, может быть, выбрать другую точку? Возможно, ей стоит забраться повыше, углубиться в лес; а вдруг через листву деревьев ей удастся отобразить это серое, кажущееся безжизненным небо и далекий противоположный берег реки?