— И что вы возите на своем пароходе, пассажиров? — снова с искренней заинтересованностью спросил он, глядя на ходу на профиль Дели.
— Нет. У нас баржа. Мы возили для строительства шлюзов песок, гравий. Был плавучий магазин на пароходе, вот это было достаточно прибыльно. Почту перевозили, шерсть… Да всего и не упомнишь. А теперь даже не знаю. Со смертью мужа придется баржу продать, может быть, снова организуем магазин на пароходе. Мы еще не окончательно решили.
— Продать баржу? — удивился Максимилиан и остановился. Дели тоже остановилась и посмотрела на него. По всей видимости, его осенила какая-то новая безумная идея. Максимилиан смотрел на Дели с лукавым прищуром.
— Да, продать. Я сказала что-то странное?
— Прекрасная мысль! Я куплю у вас эту баржу!
— Что за глупое предложение, мистер Джойс. Зачем вам моя баржа? — усмехнулась она.
— Вовсе не глупое. А песок, гравий разве не нужно возить на мою стройку?
— Вы говорите серьезно? Или смеетесь надо мной? — Дели и в самом деле не понимала и не могла определить по его лицу.
— Абсолютно серьезно!
— Нет, вы хотите загладить… свою легкую промашку с выстрелом. Не стоит. Эта картина не стоит покупки баржи, уверяю вас, — строго сказала она и хотела идти вперед, но Максимилиан не тронулся с места.
— Нет же, мисс Гордон. Мне нужна баржа! — горячо возразил он.
— Зовите меня просто Дели, — сказала она, снова тряхнув волосами. Она внимательно смотрела на Максимилиана и понимала, что он ей все более симпатичен. И не потому, что хочет купить баржу.
— Прекрасно! Вы — просто Дели. А я уже вам говорил, что для вас я — Макс… который заговорил стихами, — рассмеялся он, поняв, что сказал в рифму. — Так я у вас покупаю. Называйте цену! — запальчиво воскликнул он. И этот его пыл не был похож на финансовый расчет потомственного пивовара.
«Он хочет мне сделать приятное, а баржа ему нужна лишь отчасти, может, быть, вообще не нужна. Какие сейчас у него лукавые глаза. Это мальчишка, седовато-лысоватый мальчишка», — подумала Дели и слегка покусала нижнюю губу, чтобы не улыбнуться от радости, внезапно вспыхнувшей в ней.
— Так дела не делаются, Макс, — строго сказала она, притворно нахмурившись и глядя в воду, чтобы он не увидел радости в ее глазах.
— Почему? Я абсолютно серьезно!.. Зачем откладывать продажу?
— И я серьезно. Если вы действительно покупаете, тогда… Тогда… — Дели вдруг вспомнила, что завтра похороны мужа. И приподнятое и бодрое настроение, которое было у нее, пришедшая радость стали мгновенно улетучиваться. — Я обсужу этот вопрос с моими детьми — и тогда… Не удивляйтесь, они уже взрослые. Послезавтра мы с вами можем встретиться и более конкретно все обсудить.
— Договорились. Я сейчас остановился в этом ужасном отеле в Марри-Бридж. Господи, я даже забыл, как он называется! — расхохотался он. Макс в отличие от Дели не собирался скрывать своего прекрасного настроения.
— Там все отели ужасные. «Золотое руно»? Он приличнее всех, — подсказала Дели.
— Вот-вот, «Золотое руно»!
— И вы считаете, что в отеле удобно будет договориться о продаже? — в замешательстве спросила она, глядя прямо в его глаза.
— Если хотите, то можно в конторе приказчика на стройке, — с готовностью воскликнул он.
— Ну хорошо. Встретимся тогда послезавтра в полдень. Я смогу быть в холле отеля… вместе со своими детьми, — добавила она на всякий случай, сама не зная зачем.
— Я буду очень рад… — И, как и она, чуть помолчав, добавил: — Очень выгодной покупке… А что она будет выгодная, я в этом не сомневаюсь.
— Вот и договорились. — Дели протянула руку, прося, чтобы он вернул ей этюдник и стульчик. Но Максимилиан, бросив стульчик и этюдник на сухую траву, быстро перехватил ее руку, поднес к губам и быстро поцеловал.
Дели почувствовала, как будто горящий уголек к ней приложили. Жар ожога мгновенно пробежал до локтя и дошел до плеча.
— Что вы делаете! — воскликнула она и резко отдернула руку. — Здесь вам не Европа! — Она очень смутилась, но не от ожога его губ, а от того, что рука ее была в краске, пальцы измазаны охрой, под ногтями белые полоски белил.
— Прекрасно пахнет, изумительно! Травой, лесом и свежей краской, — сощурился Максимилиан, глядя ей в глаза.
К счастью, ветер охлаждал ее щеки, и ее бледная кожа сейчас не окрасилась румянцем, который сказал бы ему слишком о многом. Она выдержала его прищуренный взгляд и улыбнулась:
— До послезавтра?
— Да. Но я вас еще не проводил!
— Нет, здесь уже два шага, — кивнула Дели на белевшую корму «Филадельфии». — К тому же ваша лошадь может потеряться.