— Почему же вы не подошли?
— Не знаю. Я не смог. Было слишком много молодых людей, и что-то мне мешало, — замялся он.
— Да, это были мои дети, их у меня четверо.
— Видимо, их, как это ни смешно прозвучит, постеснялся. Мне показалось, мое присутствие будет излишним.
— Зря! — воскликнула она. — Зря вы постеснялись… Ты знаешь, а я почувствовала твою поддержку, что ты рядом со мной, что ты хочешь как-то успокоить меня, что ли… Я тебе благодарна за это, — совершенно серьезно сказала Дели.
— Благодарна? И не более того? — прищурился он.
— Максимилиан! Ты требуешь от меня слишком многого! — воскликнула Дели в изумлении. — Вчера я похоронила мужа, а сегодня сижу с тобой!.. И совсем не из-за того, что ты… Что я… — Она запнулась, подыскивая слова и учащенно дыша. — Если бы не дети, если бы мне не нужны были деньги, чтобы учить Алекса, чтобы Мэг могла жить в городе. Нам нужно заплатить за похороны…
— Со мной ты ни о чем можешь не беспокоиться.
— Максимилиан! — вскричала она и ударила кулаком по столу. Она поняла, что шампанское бросилось в голову, лицо Максимилиана немного поплыло перед глазами, чрезвычайно странно! Она так мало выпила, ей стало дурно от этого запаха роз, от непривычно изысканного завтрака — или он, со своей прямотой, так на нее влияет, что закружилась голова?
Максимилиан расхохотался:
— Ну ты совсем как моя жена. Она тоже закатывает истерики, когда чем-то недовольна.
После этих слов у Дели мгновенно просветлело в голове, она сменила гнев на милость:
— Слава Богу, что ты не скрываешь, что женат.
— И в самом деле ты обо мне очень плохо думаешь. Ты ведь меня совсем не знаешь…
— И ты меня тоже, Макс, — добавила она, вскинув брови.
Он попытался что-то съесть, но на лице его появилось брезгливое выражение, и он отодвинул тарелку.
— Дели, моя жена — пустая, ограниченная женщина. Мы давно не живем вместе. Она переехала под Рединг и живет там в небольшом поместье, которое я, пожалуй, специально для нее и купил, чтобы она была подальше от Лондона. Она живет там вместе с моей средней дочерью. Я давно хочу развестись, Дели… Мы уже не любим друг друга. Может быть, никогда и не любили. Она…
— Пожалуйста, не надо говорить о ней плохо, — сказала Дели, прервав его на полуслове. — «Пустая, ограниченная»… Если твоя жена, как ты говоришь, пустая и ограниченная, то я, на твой взгляд, видимо, бескрайняя? Ты так, что ли, думаешь?
Он неожиданно звонко расхохотался:
— Дели, как ты меня радуешь!
— Да-да, наверное, так же, как моя картина или даже более, — сухо сказала она.
— Дели, Дели… — Он перегнулся через стол и хотел поймать ее за руку, но она отдернула руку и резко встала.
— Максимилиан!
— Да, ты права, — грустно согласился он.
Не зная, садиться ли ей снова за стол или быстро выбежать отсюда, Дели стояла, крепко держась за резную спинку стула, словно боялась упасть.
— Я хочу еще раз взглянуть на то, что нарисовала.
— Пожалуйста.
Дели прошла в другую комнату: это оказалась просторная спальня с большой кроватью, застеленной шелковым покрывалом с кистями. На спинке кровати висели два шелковых халата: один черного цвета с красными большими пионами, другой желтый с мелкими попугайчиками, видимо, китайской работы.
Дели подошла к своей картине, висящей на стене, увидела дыру от пули и вздохнула: пейзаж был бесспорно хорош, но холст безнадежно испорчен.
Сзади почти неслышно подошел Максимилиан, спиной она почувствовала тепло, исходившее от его груди. Он чуть коснулся ее локтя, и Дели резко обернулась, вопросительно глядя на него. Она хотела прочесть по его лицу, что это значит? Как ей понять то, что она только что увидела? Его серые глаза цвета неба на ее пейзаже печально смотрели на нее и говорил об огромном сожалении.
— Ах, Дели, если бы я был женат на тебе, может быть, я был бы счастлив… — сказал он так грустно и пронзительно-печально, что у Дели похолодело в груди.
— Максимилиан. Макс, тебя правильно прозвали безумцем. Ты видишь меня второй раз в жизни.
— Третий.
— Пусть третий, но тебе не семнадцать лет, и мне, увы, тоже, — почти прошептала Дели.
— Я вижу, что тебе не семнадцать. Но все равно я хочу тебя видеть каждый день, — глухо и хрипловато сказал он.
«Как временами все-таки проскальзывает в нем эта прямота, скрываемая вежливостью. Когда он так просто говорит, то похож на Брентона и Бренни одновременно. Но почему он это сказал? Может быть, выбилась седая прядь?» — обеспокоенно подумала Дели и провела рукой по волосам.