— Ах эти революционеры! — воскликнула Дели. — Это же ужасно, это просто страшно! Омар, вы слышали, что в России происходило? Это тоже революционеры!
— Нет-нет, моя госпожа, в России — это у них; а у нас — это совсем другое дело, мы боремся за независимость! — с гордостью чуть ли не вскричал Омар, видимо, было затронуто его восточное самолюбие и задета национальная гордость.
— В общем, ничего не поймешь, — подытожила Дели. — Везде ужасно, кроме Австралии.
«И в душе моей тоже ужасно», — подумала она.
— Вот через месяца два-три отправлю Митхе деньги, и она с первым же кораблем прибудет, — мечтательно протянул Омар.
— И опять наша мама будет на кухне чистить рыбу и мыть картофель? — спросил у Омара Алекс, явно подразумевая, что по приезде жены Омар уйдет от них.
Дели внутренне содрогнулась, услышав об этом: чистить рыбу, Боже мой, после того как она сегодня завтракала с шампанским в этом чуть ли не Букингемском дворце?!
— Почему господин беспокоится? — удивился Омар.
— Ваша жена приедет, и вы, конечно, нас покинете? — спросил Алекс.
— Совсем нет, — удивился Омар. — Вы мне нравитесь.
— О ужас! Где же будут жить ваша жена и дети? — спросила Дели, притворно ужаснувшись.
— На пароходе, госпожа, — ответил Омар, точно иного варианта он и не предполагал.
— Скоро «Филадельфия» потонет от перегруза! — сказала Дели.
— Мама! — укоризненно воскликнула Мэг.
— Мы превратимся в пассажирский пароход! Что ж, значит, надо перестраивать, расширять каюты за счет подсобных помещений, — обреченно вздохнула Дели. — А что ваша Митха будет делать на пароходе?
— Она все умеет делать, госпожа. Она может быть кочегаром, госпожа. Сейчас ведь нет кочегара у госпожи, я не ошибаюсь?
— Да, пока кочегар не требуется. Вот он — Восток! А вы ругаете цивилизацию, Омар. У вас ведь женщины до сих пор ходят с закрытыми лицами? — Дели была задета и возмущена. Нет, она ни за что не допустит, чтобы на «Филадельфии» кочегаром была женщина.
— Нет, госпожа, не везде и не всегда. Это жены мусульман не показывают своих лиц, а мы не мусульмане.
— А кто же вы — христиане? — спросила Мэг.
— Мы индусы. Мы поклоняемся Шиве, — ответил Омар.
— Ах, Шиве. Ну что ж, это ваше право, — сказала Дели, не совсем понимая, кто такой Шива и зачем ему нужно поклоняться? — Спасибо, Омар, было очень вкусно…
— Но не вкуснее, чем утром кормил Максимилиан? — спросил Бренни простодушно.
— У него тоже был восхитительный стол, — коротко ответила Дели. — Спасибо, Бренни, и тебе, Алекс, что проводили. Без вас он бы еще меньшую цену дал.
— Ма, может быть, стоило подождать с продажей баржи? — спросила Мэг. — Все-таки три с половиной тысячи — это маловато.
— Ты права. Но зато сейчас мы можем уже закупать товары и через неделю отправиться, может быть, даже на Дарлинг, — неопределенно сказала Дели.
— Прекрасная идея! — обрадовался Бренни. — Только я плохо знаю тот фарватер.
— Ничего страшного, я ведь жива пока, я помню, — ответила Дели, поднимаясь.
— А кофе госпожа не хочет? — спросил Омар, поднявшись одновременно с Дели, словно ожидая дальнейших приказаний.
— Нет, кофе госпожа совсем не хочет, — улыбнулась она. — Я пойду напишу письмо мисс Баретт, она еще не знает, что были похороны. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, ма. — Мэг быстро вскочила и так же быстро, несколько смутившись, поцеловала мать в щеку, словно возвращая ей долг за поцелуй на кладбище. Мэг последние годы совсем перестала целовать мать в присутствии братьев или посторонних.
Дели была тронута этим порывом нежности и, не зная, как отблагодарить Мэг, вдруг сказала:
— Да, Омар! У нас появились небольшие средства, может быть, тебе заплатить за месяц-другой вперед, чтобы ты поскорее вызвал свою жену?
— Не надо, госпожа. За месяц много воды утечет, госпожа.
«Он уже говорит как коренной австралиец, как будто прожил на пароходе годы. Как быстро люди ко всему привыкают», — подумала Дели и вышла из кают-компании.
Как только Дели вышла, Алекс сразу же вспомнил о том, что они с Бренни решили не делиться с сестрой и братом своими догадками. Но его тут же стало подмывать сказать о своих предположениях.