Невыносимо. Все путается. Все путается… Боже мой, она вообще перестала что-либо понимать! Что делать: заботиться о детях… Или броситься… без письма поехать к Аластеру? Или… Завтра приедет Максимилиан! О Боже мой, что делать?..
Она уже хотела распахнуть окно и выбросить розу за борт вместе с медным кувшином, но пересилила себя, села за стол и достала листы старой, чуть пожелтевшей бумаги, которой пользовался еще Брентон — писал счета и рассчитывал, сколько кубометров дров нужно пароходу, и объемы тюков шерсти, что раньше грузили на баржу.
«Дорогая Баретт! Спешу сообщить, что меня и моих детей постигла…»
Она зачеркнула последнее слово. Как все-таки это официально звучит: «меня постигла». Нет, не так…
«Милая Баретт! Я в растерянности. Скончался Брентон, и навалилось сразу столько. Столько всего… Ну вот, собственно, это я и хотела тебе сообщить. Не хочу писать о каких-либо подробностях, могу лишь сказать, что я продала баржу и собираюсь с детьми на нашей допотопной посудине снова устроить плавучий магазин.
С детьми все прекрасно, слава Богу. Надеюсь, что Алекс поступит и будет получать государственную стипендию, я говорила, что он хотел быть врачом. Вот и все, основное. А главное, что я хотела тебе сказать, это то, что я в растерянности!..
Нет-нет, не стоит переживать за меня, просто это минутная слабость. Но есть и небольшая радость: тут появился у меня поклонник! Ха-ха, я смеюсь, но ты не смейся надо мной, я сама понимаю, что я не в том возрасте… И по-моему, он всячески хочет доказать, что у него серьезные намерения. Но я повторяю, что я в растерянности. Собственно, вот этим я и хотела с тобой поделиться. Похороны прошли очень пристойно. Когда появятся некрологи в двух газетах Марри-Бридж, я тебе их вышлю, если, конечно, тебе это будет интересно. Пойми меня правильно: не только Брентон и я, но все мы, и дети тоже, понимали, что он уже не поднимется. И я даже где-то в душе рада, что он наконец-то снял с себя это бренное бытие и ушел туда, где, надеюсь, радостно и покойно.
Буду ждать твоего письма, буду очень рада ему. Если захотите провести какое-то время, пока еще стоит хорошая погода, вместе со своими маленькими подопечными на «Филадельфии», я буду очень вам рада! А может быть, и отец соберется приехать погостить на воде, отвлечься от своей шерсти; я тоже его с радостью приму и отдам свою каюту. Ничего, мы все поместимся! В тесноте, но среди друзей! Но, впрочем, как и тебя, я его тоже приглашу. Я сейчас собираюсь написать ему — многоуважаемому Аластеру Рибурну, думаю, ему тоже необходимо сообщить о Брентоне.
Целую тебя! Целую мою дорогую, милую и обожаемую, совсем еще не старую гувернантку! Увы, но, к сожалению, бывшую гувернантку! Ах, как бы мне хотелось твоего совета сейчас!
Твоя Дели».
Дели быстро пробежала по строкам глазами и осталась довольна. «Да, мисс Баретт наверняка поймет… А что она должна понять? Только то, что я буду рада видеть Аластера у себя, на «Филадельфии», вот и все! Буду рада видеть и ее, и детей Аластера, и его — ничего более». Никаких иных вульгарных намеков Дели в письме не увидела.
Она вложила письмо в конверт и взяла новый лист.
«Уважаемый мистер Рибурн! Пишу вам в несколько грустные для меня минуты. Скончался мой муж Брентон. Похороны уже прошли. Если вам будет интересно, я пришлю некрологи, которые должны выйти в двух газетах Марри-Бридж. И сейчас я отчего-то вспоминаю вас: как вы и ваши тетушки были добры ко мне, когда я болела в вашем доме, после того как привезла вам вашу шерсть, в пути немного простудившись.
Пока стоит неплохая погода, вы могли бы, если бы, конечно, нашлось время и желание, погостить на «Филадельфии» вместе с вашими детьми и мисс Баретт. Я приняла бы вас со всем радушием и попыталась заменить вашим милым крошкам даже саму мисс Баретт…»
Дели задумалась. Она хотела написать «мать» вместо «мисс Баретт», но вовремя остановилась. Это было бы для него слишком больно — упоминание о матери детей, которая от них сбежала, бросив Аластера, забыв о материнском долге…
«…Вот, собственно, и все. Таковы печальные наши новости. Однако, к счастью, дети здоровы, и «Филадельфия» очень скоро опять станет плавучим магазином.
Извините, что пишу так кратко, но у меня тяжело на душе в последние дни в связи с кончиной Брентона и с некоторыми другими обстоятельствами. Мы продали баржу одному симпатичному мистеру, который, кажется, симпатизирует мне. О, не смейтесь! Но это так, к слову. Это похоже на какое-то глупое хвастовство одинокой стареющей женщины…