— Чего же мы ждем?! — обратилась она, повеселев, к шоферу, который отвернулся от них и старался не наблюдать за этой сценой.
Машина двинулась с места, дернулась, колесом наехав на кочку, и Максимилиан отстранился от нее.
Дели повернулась к нему, на губах ее блуждала улыбка. Она взглянула в его глаза и снова прочла то, чего раньше не понимала. Внутри его темных зрачков, казалось ей, горел затаенный огонь страсти.
— Безумный Макс, — тихо шепнула она с улыбкой.
— Есть такой фильм. Ты хочешь посмотреть? — спросил он, сощурив глаза.
— Это, наверное, про тебя… Безумный Макс, — повторила она, все так же улыбаясь.
Он быстро приблизил к ней лицо и поцеловал ее в губы. Но машину трясло, они уже выехали на берег, и Дели была рада, она не хотела расслабляться в его поцелуе — его губы всего на секунду коснулись ее.
Машина остановилась. Дели быстро вышла.
Напротив ее, на воде, белым привидением стояла призрачная «Филадельфия», освещенная неяркой желтоватой луной. И — о ужас — Дели различила недалеко от кожуха колеса четыре фигуры — это были ее дети. Они смотрели на подъехавшую к берегу машину, на нее, выскочившую из машины. Дели положила руку на грудь, так как сердце забилось, словно ее, семнадцатилетнюю, застала строгая тетя Эстер, застала вместе с Адамом. Только теперь тетя Эстер превратилась в четверых ее детей, которые наверняка без особого восторга взирали сейчас на ее слишком позднее возвращение.
Максимилиан вышел вслед за ней. Дели жестом попросила его сесть в машину, но он не послушался. Он подошел к ней и хотел притянуть за талию, но она вовремя отбежала.
— Завтра я преподнесу тебе маленький подарок… к нашей помолвке. — Его синеватые зубы блеснули в полутьме.
— Макс! Здесь не Африка и не Индия, ты не можешь быть двоеженцем! — резко, но тихо сказала она.
— Прости, пожалуйста! Я уже забыл, что нужно еще покончить с Лилиан.
Дели покоробило от его слов. Она сразу вспомнила, как он сказал — или действительно пошутил? — повторив пьяные выкрики: «Зарежу, не веришь?» У нее вновь внутри маленькой любопытной змейкой зашевелился страх.
— Все-все, до завтра. — Она быстро пожала его руку.
Но Максимилиан схватил ее за руку, обнял и вновь поцеловал. Сердце ее бешено забилось, затрепетало, но не от восторга, от ужаса, страха, возмущения! От того что дети на нее смотрят; они видят, как на светло-сером фоне серебристых облаков соединились в поцелуе две фигуры!
Дели стала отчаянно сопротивляться, он выпустил ее. Она быстро выдохнула и укоризненно покачала головой, кипя от возмущения. Потом нехотя улыбнулась и быстро, словно девчонка, побежала к «Филадельфии».
Трап одним концом лежал на берегу, дожидаясь ее.
«Это все ерунда — возраст! — подумала она. — Как легко, радостно бежать, бежать к своим детям!» Она застучала каблуками по узким деревянным доскам трапа. Она бежала не оглядываясь.
Но, оказавшись на палубе, Дели, к своему удивлению, никого не обнаружила, все словно растворились в полутьме. Дели чувствовала, что должна если не объясниться, то, по меньшей мере, извиниться — она наверняка доставила всем много беспокойных минут. Такого не было, чтобы она уезжала одна, не сказав, когда вернется. Дели оглянулась на берег и увидела, как и предполагала, на фоне пепельных ночных облаков белое пятно рубашки Максимилиана и темный силуэт машины. Рассеянный лунный свет незримой кистью бросил на крышу и капот машины молочно-белые мазки лунных белил и еще сильнее посеребрил виски Максимилиана.
«Неплохо бы написать картину под названием «Ожидание», — подумала она, глядя на берег.
Дверь кухни скрипнула, и появился одетый в свою белую до колен рубаху Омар. Он остановился в нерешительности, словно боялся к ней подойти.
— Добрый вечер, Омар. Как дела? Вы не спите еще? — весело спросила она.
— Я хочу убрать со стола, моя госпожа позволит?
— А что было на обед?
— Рыба и пудинг, — слегка поклонился Омар.
— Наверное, все было очень вкусно?
— Не знаю, госпожа. Никто так и не обедал. Господа ждали вас, а потом разошлись. Госпожа будет обедать?
«Бедные дети ждали и так и не сели за стол. Бедные дети, бедная я, несчастная их мать. Это похоже на забастовку, на бунт на корабле. А он все стоит на берегу…» — подумала Дели, бросив взгляд на берег.
— Я не прочь перекусить. — Она почувствовала, что очень голодна и устала. Лампа над столом на палубе уже не горела, и Дели добавила: — Может быть, ты принесешь мне что-нибудь в каюту?