Сосредоточился на образе Лехтэ. А вот и она:
— Айя, melisse, как ты? Как Алмо?
— Айя, melindo! — радостно воскликнула Лехтэ, увидев, кто ее вызывает.
Они как раз успели ступить на причал, когда палантир в кармане засветился.
— А Алмо рядом, — она показала супругу сына и продолжила: — Мы сейчас в Альквалондэ, тут регата начинается. А перед этим гостили у Тара. Впечатлений море. Я на Ингорамил поднялась, брату помогла. Так хорошо отдохнула! Ты там как?
Пригляделась внимательней. Конечно, изображение в карманном палантире маленькое, однако вид какой-то бледный, изможденный. Совсем устал, видно.
— Соскучилась очень, — проговорила она. — Волнуюсь.
И, коротко вздохнув, замолчала. Слишком много народу вокруг, да ведь и так все ясно. Может, потом, когда их путешествие с Алмо закончится, в Химринг отправиться, если до тех пор Атаринкэ не вернется?
— Я в порядке, устал немного, родная, — ответил Лехтэ супруг. — Надеюсь, ирчи теперь нескоро сунуться — мы их изрядно потрепали. Не волнуйся за меня, думаю, скоро увидимся.
Потом немного поговорил с Алмо, совсем чуть-чуть, но напомнил, чтобы тот берег маму. Еще раз заверил сына, что рассчитывает на его ответственность и на то, что с ними ничего не плохого приключится.
Выглядел отец помято, но очень героически: эльфенок на миг даже пожалел, что сейчас не находится с ним в Химринге. Но, прекрасно отдавая себе отчет в собственных невеликих умениях, неуместные сожаления заглушил. Его время еще придет.
Алмо вернул палантир, и Атаринкэ вновь увидел на экране Лехтэ:
— Отдыхайте, и не волнуйся, — снова повторил он, — люблю вас.
Атаринкэ отложил палантир, быстро перехватил волосы и стремительно вышел из комнаты — отдохнуть он сможет еще не скоро.
***
Когда разговор завершился, Алмо обратил внимание на то, что соревнования уже в полном разгаре. Далеко в море плясали разноцветные лоскутки парусов легких одноместных яхт: взлетали на гребнях волн, почти ложились на воду, но неизменно поднимались. То и дело ветер над морем менял направление, и это ощущали даже зрители на берегу: а ведь там, наедине со стихией, нужно было успевать реагировать и принимать решения. И телери раз за разом доказывали, что не зря прозываются морским народом — выбывших не было. Да и шли они достаточно плотным строем, правда, до тех пор, пока в соревнование не вмешались морские майар.
Набережная была высокой, но Альмарион давно уже ориентировался больше по комментариям зрителей, чем по тому, что удавалось увидеть. Вот и сейчас он сначала услышал: «Водовороты!» и только потом увидел, как расходятся расширяющейся спиралью окрашенные красным струи воды. Это испытание прошли не все: несколько легких суденышек перевернулось, и зрители тут же «перешли на личности» несчастливых капитанов. В основном не повезло новичкам, участвовавшим в соревнованиях впервые. Называли имена, хвалили за умения… Но Алмо больше всего хотелось узнать, чем были окрашены волны. Он начал выбираться из толпы зрителей.
Спустившись, наконец, с парапета и пройдя немного по берегу, он подошел к морю. Окрашенные струи размылись еще в море, но часть «пигмента» доплыла до берега, придав розовый оттенок волнам. Альмарион зачерпнул горсть странной воды и присмотрелся.
Море плеснуло ему на мокасины, и на мелководье вынесло перевернутую яхту. Синий парус с нарисованным на нем золотым цветком лежал на волнах, наполовину затопленный корпус казался невесть как попавшей в эти воды льдинкой. Цепляясь за борт, вместе с яхтой у берега оказался и ее владелец. Встав на ноги, он попытался перевернуть суденышко. Слишком большое полотно мешало ему сделать это, и Алмо, забросив подальше мокасины, поспешил на помощь. Хозяину яхты вода чуть не доходила до пояса, для эльфенка же была почти до груди, но придержать корпус он сумел. Они подтащили лодку поближе к берегу, и телеро несколькими точными движениями сложил мачту и свернул парус. Теперь суденышко стало удобно нести, и эльфы выбрались на берег.
— Благодарю. Я — Кантаорэ Солмион.
— Нолдо? — удивился Альмарион.
— Как и ты, верно? — улыбнулся собеседник.
Они прошли пляж, Солмион пристроил лодку под древней маслиной, и они расселись на узловатых, гостеприимно приподнятых вверх корнях.
— Верно. Куруиндо Альмарион. Но я здесь просто ради прогулки, а ты…
— А я пытался доказать одной гордой деве, что нолдор ничем не хуже телери. Увы…
Солмион печально посмотрел на собравшихся на набережной эльдар и внезапно напрягся. Альмарион проследил за его взглядом — к ним бежала девушка. Вся словно облитая серебром: жемчужное легкое платье, платиновые волосы, бледное и очень сердитое лицо. Собеседник поспешно поднялся ей на встречу. Она резко остановилась, топнула ножкой в украшенной перламутром сандалии и, сжав кулаки, набросилась на старшего нолдо:
— Чем ты думал?! Да, на регате не погиб еще ни один эльда, но ты хоть знаешь, сколько раненых было? Ты, самонадеянный, безрукий…
Солмион молча слушал, однако скоро на его лице появилась несмелая улыбка, и девушка, заметив ее, не сдержалась, резко рванувшись к нему. Возможно, она даже хотела стукнуть наглеца. Но он не дал ей такой возможности, крепко обняв. Она спрятала лицо у него на груди…
Альмарион поспешно собрал мокасины и решил, что пробежка по берегу сейчас не будет лишней.
Начались соревнования парных экипажей. Мама активно болела за своих друзей, и была далеко не единственной поклонницей смешанного экипажа. Алмо же решил побродить по площади и присмотреть кое-что на обмен, благо небольшой мешочек как найденных, так и собственноручно выращенных камней он на всякий случай не забыл бросить в рюкзак.
Крытые навесы по периметру площади были пусты. В смысле, ни одного эльда там не наблюдалось, но перламутр, жемчужины всех цветов, форм и размеров, диковинные раковины, коралловые ветви, напоминающие бонсаи, и прочие дары моря были выложены для осмотра и обмена.
Альмарион приглядел несколько раковин; пяток шариков мелкого, но какого-то даже мерцающего золотистого жемчуга; перламутровую пластинку и красивую коралловую ветвь, формой напоминающую вставшего на дыбы коня. Взамен оставил пейзажный агат, сапфир и несколько особенно любимых телери аквамаринов. И довольный вернулся на набережную.
***
Лехтэ азартно болела за команду Нгилиона и Суриона. Кричала, размахивая руками, подбадривала, время от времени выдавала нелицеприятные высказывания в адрес других капитанов. Когда стало ясно, что их смешанная команда к финишу придет первой, то чуть не охрипла. Толпа прихлынула к пристани, словно морской прилив.
Вскоре яхта Нгилиона причалила, на берег упали сходни, и Лехтэ с подошедшим как раз Алмо поспешили ему навстречу.
— Поздравляем с победой! — закричала она, широко улыбаясь.
Сурион помахал им в ответ рукой.
— Ну как, не соскучились тут без нас? — спросил телеро, весело блеснув глазами.
— Когда бы мы успели? — ответила ему Лехтэ в тон. — Мы за вас болели!
— Да, на этом этапе наша команда сыграла достойно, — вставил Сурион. — Но это еще не финал регаты, и об окончательной победе говорить пока рано.
— И тем не менее мы вас поздравляем, по крайней мере с успехом на этом этапе.
— Спасибо, — ответили Нгилион и Сурион практически одновременно, переглянулись и улыбнулись широко.
Было видно, что, несмотря на собственную сдержанную реакцию, они сами весьма довольны результатом.
— Какие теперь планы? — уточнил Сурион.
Лехтэ задумалась:
— На сегодня у нас с Алмо?
— Да.
— Вероятно, пообедать где-нибудь, а потом ждать вечера.
— Что значит «где-нибудь» пообедать? — возмутился телеро. — Не где-то, а у меня дома. Как я потом Тару в глаза смотреть буду, если отпущу вас гулять по Альквалондэ голодными? И не спорить!