Скоро за разговором они доели свой завтрак и допили квенилас. Лехтэ встала, даже не пытаясь скрыть собственное практически девчоночье нетерпение. Захватив лембас, они вернулись в гостиную, забрали вещи и пошли на конюшню.
Утро было приятным — теплым и солнечным, как нельзя более подходящим для задуманного путешествия. На мгновение вновь пожалела, что с ними нет Атаринкэ, но от визита в Валимар он вряд ли был бы в восторге, да и орки в этом году необычайно обнаглели, а упускать погоду не хотелось.
Верные подвели им двух лошадей — вороную Лехтэ и гнедую Алмо, и они, приторочив сумки, вскочили в седла и не спеша двинулись к воротам Форменоса. Щен бодро бежал рядом с ними.
***
Они отъехали уже довольно далеко от крепости, солнце поднялось совсем высоко, и потому решено было остановиться для привала. Лехтэ с сыном расположились на зеленой поляне, специально расчищенной верными из Форменоса, развели крохотный костерок — только для того, чтобы вскипятить воду, и пообедали прихваченными из дома пирожками.
Вначале Альмарион подумывал немного подремать, но звонкий лай Щена, сообщавшего о некой находке, позвал его в кусты, отделявшие полянку от леса.
Пробравшись сквозь неплотное переплетение веток (и нацепляв в волосы мелких душистых цветочков), Алмо подошел к старому ясеню, у подножья которого прыгал щенок. Он смешно прихлопывал короткими лапками по стволу, и тихонько повизгивал, будто хвастаясь находкой.
На ветви ясеня сидела белка. Точнее, бегала по ветви от ствола к концу и обратно и трещала, свесившись вниз головой. Увидев, что к псу под деревом присоединился еще и эльфенок, особенно сердито прокричала что-то и, легко добежав почти до конца ветки, оттолкнулась от нее и взмыла в воздух, растопырив лапки и хвост. Перелетела на соседнее дерево, протрещала что-то короткое, что хотелось перевести как: «А вот это видели?!»
Щен бросился за ней, Алмо хотел сделать то же самое, но его окликнула мама. Он отозвался и, подозвав собаку, полез обратно через кусты, решив, что для настоящего приключения находится пока слишком близко к дому.
***
Когда Алмо умчался вместе со щенком смотреть белку, Тэльмэ подумала, что неплохо бы поохотиться на кого-нибудь, чтобы обеспечить себя горячим ужином. Хотя лембас, конечно, лежит в сумке, но мясо вкусней.
Она проверила лук с арбалетом, чтобы были, в случае чего, полностью готовы, и позвала сына:
— Квенилас готов!
Выпив предложенный мамой напиток, Алмо поискал Щена. Судя по доносившимся звукам, тот снова прыгал под каким-то деревом.
Как оказалось, под тем же. Эльф обошел дерево вокруг, вглядываясь в крону. Пожал задумчиво плечами и уточнил вслух: «Говоришь, там что-то интересное?» Щен утвердительно гавкнул. Всего лишь раз, после чего умолк, наблюдая за своим двуногим другом.
Тот подпрыгнул, вцепившись в нижнюю ветку, подтянулся и оседлал ее. Потом ловко полез выше, внимательно осматривая дерево.
С высоты хорошо была видна полянка с пасущимися на ней лошадями, и мама, что-то ищущая в сумках. Альмарион рассмеялся и помахал рукой поднявшей голову Лехтэ. После чего продолжил осмотр. Ясень был не слишком стар: в лесах вокруг Форменоса Альмариону часто встречались деревья и в несколько обхватов. И это буквально за воротами крепости! Какие же сокровища таились глубже? Это дерево взрослый эльф мог бы обхватить с легкостью. Учитывая, что рос ясень близко к дороге и достаточно одиноко, то он ожидаемо был ветвистым и раскидистым. Поэтому дупло, оказавшееся как раз с той стороны, с которой пытался влезть на дерево Щен, с земли оставалось незаметным.
Алмо встал на нижнюю ветвь в полный рост, приложил ухо к коре и ничего не услышал. Перелез выше, туда, откуда удобно было бы запустить в дупло руку…
Однако там обнаружилась лишь горсть орехов: видимо, остатки беличьих зимних запасов, и немного трухи. Вдруг что-то, чувствительно кольнуло его под ноготь.
Душа мальчишки возликовала! Все же не прав был он, посчитав, что приключения не начинаются за порогом. Уже чуть более осторожно запустив руку в дупло, Альмарион извлек из него… наверное, когда-то это была фибула. И принадлежала она в свое время явно мужчине: сквозь слой грязи и налета на ней проступали очертания пикирующей птицы.
Мальчик вернул орехи на место, а фибулу, зажав в кулаке, потащил к месту привала.
***
— Ну что, набегался? — с улыбкой спросила Лехтэ сына, вернувшегося как раз с щенком к месту стоянки.
Сама она, впрочем, уже успела затушить костер и собрать вещи. Отдохнувшие лошади ждали. Можно было отправляться.
Тэльмэ посмотрела на небо. До вечера они как раз успеют доехать до реки, где смогут удобно устроиться на ночь. Она любила это место — тихое, уютное, благостное. Там они останавливалась несколько раз и с братом, и с Атаринкэ. Теперь вот с сыном. Да… Разве могла она подумать еще пару эпох назад, что однажды будет снова проезжать по этим краям, направляясь к родным, но уже в компании младшего сына, родившегося после выхода его отца из Мандоса? Наверно, в то время ей было бы непросто поверить в такое.
В небе где-то высоко прокричали птицы, и Лехтэ задумчиво проводила их взглядом. Моргнула, приходя с себя, и подняла сумку.
— Готов?
— Смотри, amil, — Альмарион протянул матери находку. — Это Щен нашел. А я достал.
Лехтэ взяла в руки находку, внимательно оглядела со всех сторон.
— Ты знаешь, — проговорила она задумчиво, — что-то она мне напоминает, а вот что именно, никак не вспомню. Рядом с Форменосом… Может, это кого-то из семьи?
— Не знаю. Но очень хочу выяснить. — Ответил Альмарион. И дальше, пока они какое-то время ехали шагом, тер находку тряпицей, извлеченной из кармашка рюкзака. Удалось понять, что некогда фибула была выполнена в виде треугольника, нижняя часть которого сейчас была обломана, а верхнюю занимало изображение пикирующего сокола. Птица была выполнена с большим мастерством: даже сейчас, в таком состоянии, отдельные перья четко просматривались, а когти после натирания зажглись хищным блеском. Сделав все, что можно было осуществить на ходу, Альмарион упаковал застежку в кармашек рюкзака.
Щен нарезал рядом с неспешно идущими лошадьми круги, гонялся за бабочками и сердитыми жуками. Потом, услышав что-то, побежал вперед, скрывшись за поворотом дороги, огибавшим холм. Вылетел он обратно, когда кони еще не добрались до дуги. Вылетел молча, значит там было что-то, что ему не хотелось пугать. Или же что-то, чему он не хотел мешать?
Подъехав ближе, эльфы услышали песню. Птицы звенели в унисон, не перебивая, а лишь дополняя партию друг друга. От земли доносился тихий посвист, сплетающийся с удивительно ладным шелестом листьев.
А на обратном, не видном раньше склоне холма, то растворяясь в тенях, то снова показываясь явно, танцевала девушка. Она с легкостью кружилась на пусть и пологом, но всё же склоне, и ни корни деревьев, ни переплетения трав не задерживали ее танца. В какой-то миг Альмариону показалось, что девушка не касается земли ногами, что их у нее нет вовсе, и даже платье оканчивается травяной опушкой. Но уже секундой позже он увидел отсвет зеленого камушка, украшавшего ее туфельку.
Она знала, что эльфы здесь, и была не против свидетелей. Хотя, с таким же вдохновением танцевала бы для окрестных деревьев, земли и неба.
Закончив же, просто растворилась в тенях, так больше и не появившись. Мелодичный звон утих, а птицы запели каждая свою партию.
«Какие удивительные видения можно встретить в окрестных лесах, — подумала Лехтэ, любуясь. — Интересно, кто это? Или что?»
Ответа они так и не получили, но впечатления от этого, конечно, ничуть не померкли.
— Ну что, наперегонки? — предложила Лехтэ сыну, поглядев на небо. — Кажется, нам стоит поспешить, если мы хотим успеть к месту стоянки вовремя.
Алмо согласился, и они пустили лошадей в галоп. Некоторое время они неслись вперед, наслаждаясь скоростью. Ветер свистел в ушах, норовил растрепать волосы. Шелковистые травы ласкали ноги коней и всадников. Вскоре они перешли на рысь. И тут Лехтэ услышала в вышине характерный крик. Гуси!