Поэтому бежал то впереди, то кругами, только Щен. Альмарион же шел, вертя головой во все стороны. И вдруг ему показалось… он увидел…
Куруфинвион резко остановился. Не ожидавший этого, ваниа по инерции сделал еще несколько шагов и был вынужден обернуться. Выражение лица родича ему отчего-то не понравилось:
— Что-то произошло?
— Во-он там, видишь? — Альмарион указал на подвешенный на высоте второго этажа колокольчик в виде нескольких металлических трубочек, закрепленных на кольце с билом-пластинкой между ними.
— Вижу, конечно, — подтвердил родич.
— А узор на биле видишь?
Вьекално присмотрелся. В сгущающихся сумерках, да еще и на такой высоте, рассмотреть узор на крохотной пластинке было трудновато.
— Не вижу, — констатировал он.
— Вот и я не вижу, — задумчиво проговорил Альмарион, изучая взглядом здание, на котором висел колокольчик. — Но показалось мне…
Вьекално забеспокоился, и когда нолдо, признав здание непригодным к лазанью, решительно шагнул к росшему рядом дереву, схватил его за рукав:
— Стой!
— Я только посмотрю, — как показалось Альмариону, свои намерения он обозначил ясно. Но, видимо, родичу ясно ничего не было: рукав он так и не отпустил.
— Тебе точно нужно? — со вздохом спросил ваниа.
— Очень! — подтвердил Куруфинвион.
— Тогда смотри, как это делают у нас, — сказал Вьекално и, на всякий случай не выпуская рукава Альмариона, подвел того к крыльцу и постучал в дверь.
На стук выглянул эльф, конечно же, золотоволосый и синеглазый, возрастом примерно с amil.
— Звездного вечера, — поприветствовали его эльфята почти в унисон, а ваниа еще и отвесил легкий поклон.
— Доброй встречи, юные эльдар. Чем могу быть полезен? — почти пропел хозяин дома.
— Дело в том, что мой родич заинтересовался узором на биле одного из ваших колокольчиков. И хотел бы рассмотреть его поближе, — объяснил ему Вьекално.
— Да, это ваша работа, — эльф встал под колокольчиком, протянул руку, и тот мягко, будто не металлический, спланировал ему в ладонь.
— Вот, посмотри, — он передал увесистый набор трубочек Альмариону и уточнив, что других вопросов к нему дети не имеют, вернулся в дом.
— Ну и зачем нужно было тревожить достойного господина? — недоумевающе спросил Алмо. — Я бы и сам быстренько слазал.
— Зато так ты рассмотришь все в подробностях, — парировал Вьекално. — Да и я тоже.
Центральная пластинки колокольчика впрямь повторяла мотив фибулы. Не точно: вместо сокола на ней красовался орел, а фоном были горы, а не закатное солнце. Но птица была выполнена так же четко до последнего перышка.
Внимательно изучив изделие, они оставили колокольчик на крыльце и продолжили свой путь.
В дом прадеда они вернулись как раз с последним закатным лучом под звон вечерних колоколов сигнальных башен.
Альмарион прихватил фибулу, и они с Вьекално, вооружившись сразу двумя фонарями, устроились в одной из садовых беседок.
— Говоришь, щенок в дупле учуял? — почесал нос, украшенный разводами травяного сока, родич.
Альмарион повторно со всеми подробностями рассказал историю находки.
Эльфята принялись рассматривать фибулу, особое внимание уделяя пленке окислов на изломе и мелким деталям вроде птицы на заднем плане — единственной схематичной детали узора.
— Мама говорит, что эта вещь о чем-то ей напоминает, но раз даже у вас здесь есть похожие…
— И чем же таким вы заняты, что даже не нашли время для того, чтобы выкупаться и сменить одежду? — незнакомый Альмариону родич, виденный за обедом, неслышно вырос за спиной Вьекално, обращенной к выходу.
— Вот, — продемонстрировал фибулу Альмарион, в третий раз вкратце поведав ее историю. — Понимаете, — счел нужным добавить он, — она мне почему-то очень нравится. И еще она теплая. Всегда.
— Да, старая работа. И кое-какие заговоры на ней еще остались, — уведомил их родич. — Хотя свое предназначение она выполнила сполна, — добавил он непонятное.
А потом он отправил обоих эльфят в купальню и переодеваться, мотивировав приказ приближающимся ужином.
— А кто это? — запоздало решил поинтересоваться Альмарион.
— Отец мужа старшей дочери лорда Нольвэ, — длинно обозначил степень родства Вьекално. На что Альмарион только хмыкнул: для себя все степени он называл емким «родич».
***
Поговорив с Атаринкэ по палантиру, Лехтэ подошла к окну и встала, слушая пение птиц. На душе было хорошо и уютно, словно у огня в холодную зимнюю ночь. Она стояла, облокотившись о косяк, и с удовольствием вспоминала прошедший обед.
На ветку вишни, росшей под самым окном, села птичка и уставилась на нее маленьким черным глазом. Та ей улыбнулась в ответ и, повинуясь порыву фэа, как часто бывало с ней в подобных случаях, запела.
Пернатая, кажется, вполне оценила вокальные способности нолдиэ. Во всяком случае, она не улетела, но начала свою трель.
Приближались время ужина, и Тэльмэ уже было собиралась пойти посмотреть в палантир, где бегает Алмо, когда дверь отворилась, и в комнату вошел сын. Должным образом оценив его внешний вид, мать улыбнулась и спросила:
— Я смотрю, прогулка твоя вполне удалась?
— Да, amil, походили мы неплохо.
Альмарион нырнул в недра гардеробной и уже оттуда продолжил:
— Нашел неплохой спуск. Покороче нашего, но угол наклона, пожалуй, побольше. Видел колокольчик с узором, как на фибуле. Хозяин рассказывал, что он нолдорской работы. А тот лорд, который… который с нами обедал, сказал, что на фибуле следы заговоров, но не сказал каких.
— Ты про Ингвэ что ли? — удивилась Лехтэ. — Ну, он знает, конечно, о чем говорит.
Теперь уже и ей стало интересно. Следы заговора на фибуле? Амулет, который потерян рядом с Форменосом? Интересно, чей он? Можно было бы посмотреть внимательнее самой, но вряд ли она увидит больше родича.
— Знаешь, сын, если вдруг узнаешь, чья это фибула, скажи, ладно? Мне теперь тоже любопытно. И да, уже и к ужину пора собираться.
— Хорошо!
Доложив обо всем, что показалось ему важным, а заодно и выбрав новый комплект одежды, Альмарион позвал Щена, и они вместе отправились смывать следы своих «подвигов».
***
Ужинали эльдар в том же составе. Только Вьекално, извинившись, очень быстро покинул общий стол. Судя по постоянным попыткам уронить голову на столешницу, прогулка с родичем-нолдо весьма его утомила. После ужина Алмо умудрился угваздать второй за день комплект одежды, бегая со Щеном по саду. Из небольших клумб и розовых кустов получились великолепные препятствия, а спинки лавочек послужили прекрасными тренажерами.
Лехтэ с некоторым умилением смотрела на бег с препятствиями, который устроил Альмарион. Вспомнив науку, которую ей преподал в свое время Тар, с трудом подавила желание дать ему пару дельных советов, а то и самой поноситься с ними, но она решила не смущать сына. Ваниарских-то родичей ей бы вряд ли удалось удивить.
В конце концов Щен, до поры до времени бегающий следом за хозяином, устроился под кустом лещины. Альмариону сразу же стало скучно и он, оттащив песика на задний двор, в третий раз за день отправился купаться.
После ужина, когда все разошлись по покоям, Лехтэ еще на какое-то время задержалась в саду, беседуя с Миримэ, слушая ненавязчивые, нежные звуки музыки, игравшей где-то вдалеке, а потом, когда смолкли и они, сестры пожелали друг другу доброй ночи и разошлись.
Уже лежа в постели, она попробовала дотянуться осанвэ до мужа:
— Звездных снов. Скучаю.
Интересно, принял или нет?
***
За полдня Атаринкэ неплохо выспался. Конечно, он бы еще немного полежал, но времени не было — предстояло проверить исправность ряда механизмов, обеспечивающих безопасность крепости, дать указания кузнецам по ремонту доспехов, самому озадачиться их улучшением. А еще сегодня была его очередь выходить в дозор.