Незнакомец склонился над Шерлоком. У него было сердитое лицо.
Водитель? Прохожий? Разве он не должен изображать испуг, жалость и жадное любопытство?
— С вами все в порядке? — спросил этот мужчина, наклонившись над Шерлоком. На шею его был намотан синий шарф, и его конец свисал, гладя по лицу Шерлока. Это очень отвлекало.
— Нет, со мной не все в порядке. Я умираю, — объяснил Шерлок очень спокойно. Он привык иметь дело с идиотами. Мужчина определенно был из этой породы, потому как заявил – вполне уверенно:
— Вы не умираете. С вами все в порядке.
— Меня сбила машина.
— Пустяки, — рявкнул мужчина, схватив Шерлока за руку. Шерлок не успел ничего сказать, не успел крикнуть, как мужчина рывком поднял его. Боль почти невозможно стало выносить, онемевшие ноги подломились, сдвинулись в груди сломанные ребра, очевидно, задевая легкие.
Шерлок открыл глаза, и он был в порядке. У него ничего не болело, а рядом никого не было. Синий автомобиль осторожно объехал его, за рулем сидел седой старик в спортивном костюме.
Шерлок оглянулся.
— Твою мать!
Это Андерсон. Он вытаращил глаза, схватив Шерлока за руку. И это тоже не было больно, хотя должно бы.
— Ты жив?
— Удивительно глупый вопрос, — заметил Шерлок, продолжая вертеть головой. Потом он коснулся виска и уха, но на пальцах ничего не оказалось. Даже его пальто не было испачкано кровью, хотя он точно видел…
Или нет?
Шерлок запрокинул голову, но тут без изменений. Небо все такое же синее и бессмысленное.
— Повезло еще, что успел отскочить, — сказал Андерсон.
— Что?
— Машина неслась как торпеда! Но и ты тоже по сторонам не смотрел.
— Как ты сказал?
— Точно все в порядке? Ты какой-то пришибленный. То есть, ты всегда был пришибленным, но теперь даже…
Шерлок ушел, не дослушав. Его немного пошатывало. Спустившись в метро, он коснулся пальцами щеки. Там, где щекотал краем синий шарф.
Это будет интересно.
*
— Лейкоз! — торжествующе воскликнул Шерлок, входя в кабинет Лестрейда. Он пробежался по кабинету, взволнованно взъерошил себе волосы, а потом поправил рукава халата, сбившиеся складками. — Точнее, хронический миелобластный лейкоз, если тебе, конечно, интересно.
— Шерлок! Я же, кажется, просил — прекрати врываться ко мне без стука! И вообще, — Лестрейд сердито сложил руки в замок, сидя за своим уродливым квадратным столом. — Я тут немного занят. — Он махнул рукой, и Шерлок проследил взглядом.
О. Посетитель; он его не заметил (плохо, плохо, плохо). Сидит на стуле, таращится на него.
— Да-да, конечно, — пробормотал Шерлок в сторону Лестрейда. — Прошу прощения, — он подошел к окну и уставился в него, сложив руки за спиной. Окно выходило на внутренний двор больницы, удручающее зрелище, но Лестрейд отчего-то не опускал жалюзи. В оконном стекле Шерлок увидел, как Лестрейд смотрит на него долгим, усталым взглядом. Потом поворачивается к посетителю и неловко улыбается.
— Что ж… кхм… на этом все. Если будут какие-то проблемы, обращайтесь ко мне или к мисс Донаван.
Когда за посетителем закрылась дверь, Грег с кряхтением потянулся, потер виски и развернулся на своем кресле в сторону Шерлока, приготовившись слушать.
— Итак, у кого там ХМЛ?
— Та женщина, из пятьсот восьмой.
— Пятьсот восьмая? — Лестрейд наморщил лоб, пытаясь сообразить. — Стой, это же не мое отделение!
— Какая разница! — раздраженно дернул плечом Шерлок. — Не могу же я идти к Диммоку! Женщина из пятьсот восьмой, с подагрой, — он постарался выразить голосом все свое презрение, называя этот дилетантский диагноз. — Шестьдесят два года, ее внучка принесла ей еды из кафетерия.
— И что же?
— Она не съела.
— Я ее в этом не виню, знаешь, — фыркнул Лестрейд. Он никогда не относился к делу слишком серьезно. Точнее, старался не показывать своей серьезности. Видимо, боялся показаться грозным заведующим отделением. Эта вечная потребность быть «своим», сохранять добрые отношения с бывшими коллегами, а ныне — подчиненными! Бессмыслица, по мнению Шерлока, но его мнение Лестрейда не интересовало. Не в личной сфере, по крайней мере; он явно дал это понять. Если бы они были друзьями, тогда еще можно было бы лезть с советами.
Но у Шерлока не было друзей.
И это вполне нормально.
— От медовых пирожных тоже отказалась, хотя это ее любимые. И от батончиков из автомата. И от фруктового салата. Сказала мне, что сыта, хотя последний прием пищи был пять часов двадцать минут назад.
— Ну и что? Старые люди мало едят.
— «Старые люди мало едят», — повторил Шерлок насмешливо. — Это твое врачебное заключение?
— А что? Стоп. Подожди! Она сказала тебе… ты что… Шерлок! — Лестрейд всплеснул руками, скорчив страдальческую мину. — Ты что, разговаривал с пациентом? Мы ведь обсуждали это! Тебе нельзя просто заходить в палаты и опрашивать пациентов! Ты здесь больше не работаешь, и если кто-нибудь узнает…
— Не беспокойся, никто не узнает. Так же, как никто не узнал бы про ее миелобластный лейкоз, если бы не я. Наполненность живота и подагра — симптомы. К тому же в анализе ее крови повышенное количество гранулоцитов, но так как ее спихнули интерну с ее подагрой, это вряд ли бы выяснилось слишком быстро.
— Так. Ладно, — Лестрейд снова потер виски, этот жест ужасно раздражал Шерлока. — Ты просто увидел, что пожилая леди не ест медовые пирожные, и поставил ей диагноз. Заболевание, которого у нас в больнице не фиксировали лет двадцать…
— Восемь, и ей нужно сделать биопсию.
— На основании того, что она не хочет есть. Старушке с подагрой. Сделать болезненную и серьезную процедуру. Потому что ты подозреваешь…
— Я знаю. — Шерлок уставился Лестрейду прямо в глаза, и да, это опять сработало. Заведующий отделением отвел взгляд, принялся рыться в ящике стола, любоваться открытой пачкой сигарет, лежащей поверх документов. — Я знаю, и ты тоже знаешь. Мои догадки в девяносто девяти процентах из ста оказываются верными.
— Но всегда остается один процент, не так ли?
Проклятая статистика. Шерлок снова отвернулся к окну, спрятав руку в карман халата. Под языком разлилась горечь (желание курить вспыхнуло почти с пугающей силой). Лестрейд прав, он сдает в последнее время, и это никуда не годится. Нужно больше работы. Больше дел.
За его спиной раздался тяжелый вздох.
— Хорошо. Я поговорю с Диммоком, постараюсь не упоминать твоего имени.
— Он догадается.
— Это уже мои проблемы, ладно? Шерлок. Шел бы ты домой.
— Что? — он испугался, повернулся через плечо, распахнув глаза. — Нет! Еще рано! — увидев выражение лица Грега, постарался скрыть эмоции. — Я пойду вечером, — главное, сказать это уверенным тоном. — Когда закончится смена.
«Но у тебя нет никакой смены» — это не было произнесено, хотя отчетливо прозвучало в повисшем молчании. Лестрейд взглянул с жалостью — то, что нужно. Благословенные тупые люди с их сантиментами. Благословенный Лестрейд с его благотворительностью. Он считал, что Шерлок погибнет дома, без дела, умрет от скуки. Или кошмаров прошлого. Или застрелится своим незарегистрированным пистолетом. Вздор, конечно, но Шерлок не хотел проверять эту теорию — иногда даже Лестрейд мог ставить верные диагнозы, кто знает, вдруг это тот самый случай?
— Итак? — Лестрейд кашлянул, намекая, что пора освободить кабинет. Шерлок снова повернулся к окну.
— Один человек. Вытащил меня вчера из-под машины.
— Что?!
— Ты его знаешь. Наверняка знаешь.
— Из-под машины, Шерлок?..
— Он приходит к кому-то в больницу. Довольно часто. Думаю, не к больному, а к одному из работников.
— Так, и что с ним? — Лестрейд — воплощение терпения. Шерлок услышал тихий шорох: Лестрейд вытащил сигарету и начал крутить ее в пальцах. Свои пальцы Шерлок сжимал все крепче в кармане, пока они не начали неметь.