Шерлок поднял глаза, только на секунду, взглянуть, тут ли еще Джон — очень уж долго он молчал после этих слов. Он был здесь, сидел, забравшись с ногами на стул, лицо раскраснелось — видно, его дурацкий пестрый свитер оказался слишком теплым.
— Продолжай.
И Джон продолжил.
— Я думал, получится — надо только настроиться. Попросил дать мне время. Нам обоим. Мне казалось, я должен узнать тебя, прежде чем все случится. Казалось, так будет правильно. Но я снова ошибся. Так стало еще хуже.
Джон провел ладонью по лбу, взъерошил короткие светлые волосы.
— Или лучше. Тут уж с какой стороны посмотреть. Понятно одно — придется мне уволиться, — Джон нервно улыбнулся. — Теперь мы оба безработные.
— Я был сегодня на собеседовании. В той клинике, про которую ты мне все говорил.
— О! Это здорово, Шерлок! Когда приступаешь?
— Через неделю.
Джон широко улыбнулся. Шерлок не смог ответить тем же.
— Ты можешь стать человеком?
— Я умер, Шерлок. Ты ведь врач, должен понимать — это процесс необратимый.
— Расскажи мне все.
Шерлок хотел попросить, но вышел приказ. Джон отвел глаза, улыбнулся. Пожал плечами. И заговорил — не о том, что ждал услышать Шерлок.
— Наверное, ты думаешь — почему именно я. И именно к тебе. Просто мы связаны. Так уж вышло, что мы с тобой — друг для друга балансы. Это сложно объяснить и еще сложнее понять — ну, не тебе, ты же умный, а вот мне потребовалось много времени. Уже потом, после смерти. Я говорю про Правило Равновесия. На каждого жителя — свой отрез времени, каждому — свое предназначение, свои ошибки, прозрения и все такое. Не до мелочей, так, основные моменты. Ну и свобода выбора. Она всегда остается. Я выбрал — и закончил жизнь раньше, чем должен был. Мое нерастраченное время ушло к тебе. И мои ошибки, и мои предназначения, мои решения… потому что ты был на другом конце… времени? Жизни? Вот честно, здесь я так и не понял.
Чай медленно остывал. Шерлок повернул голову и увидел, что за окном пошел снег. Ерундовый, к утру растает. Нет; растает прежде, чем доберется до земли.
— Тебе было суждено умереть раньше, а мне — позже, но я нарушил равновесие. Такое часто бывает, это не ломает систему, только заставляет ее раскачиваться. Я умер и долго ждал. Ну, об этом не хочу… потом ты родился, и ко мне пришли. Все рассказали, научили, что делать, предупредили… сказали, скоро наступит твой черед — и я могу восстановить равновесие, если захочу. Забрать тебя сейчас и получить свои годы. Так можно, такое разрешается. По-моему, дикость. Но я тогда ничего не соображал, это я теперь понял.
— И что теперь будет? — спросил Шерлок. Джон удивленно округлил глаза.
— Да ничего. Ты выйдешь на работу, я научу этот треклятый автомат в супермаркете приличным манерам. Потом будет зима, — Джон тоже повернулся к окну. Они оба смотрели на снег, пока он не прекратил падать.
Тогда они пошли спать.
*
Шерлоку снился сон, будто ему разрешили спуститься и восстановить равновесие. Он нашел Джона в опиумном доме, в гостиной с бордовыми обоями. Джон лежал на резной кушетке и смотрел в потолок, медленно моргая. Шерлок подошел ближе, и Джон уставился прямо ему в глаза — хотя никак не мог видеть. Но встретил взгляд и сказал, тихо, отчетливо:
— Я знаю, почему ты пришел.
Шерлок склонил голову к плечу. Удиви меня. Это элементарно, но ты удиви.
— Но ты пришел слишком поздно, ангел. Меня уже не спасти.
Шерлок мог забрать его прямо там, выпустить его свет, тихо, как делали многие его коллеги в комнатах, подобных этой. Но он просто смотрел в тусклые глаза, на маковые зернышки зрачков, и позволял этому человеку говорить. Это было интересно.
Губы Джона шевелились, но слова не долетали до сознания. Шерлоку часто снилось подобное; он не мог услышать людей, и все это понимали, и начинали переглядываться, хмурится, показывать на него. Он не мог прочитать книгу, буквы были непонятны, хотя и знакомы, Шерлок листал страницы, и просыпался в безумной тоске. В этот раз тоска тоже заполнила его до краев, и он протянул руку к Джону, желая коснуться — и тут же, как это бывает во снах, перенесся в другое время и место действия.
Они сидели на кровати в тесной комнатушке, окно, расположенное под потолком, впускало тусклый солнечный свет. Джон был так близко, что его дыхание задевало кожу на голом плече Шерлока. «Я займусь частным сыском, — говорил Джон весело, целуя его плечо и руку. — Рассчитаюсь с долгами. Стану искать нам клиентов, а ты будешь заглядывать им в души, как в дешевых спиритических салонах. Мы купим тебе тюрбан и трубку!».
Шерлок встал с кровати, и Джон сказал:
«У тебя крылья растут».
Шерлок расправил крылья и полетел. Все кругом слилось в пестрое мельтешение, а потом туман рассеялся, и Шерлок увидел Лондон. Далеко внизу. Увидел Джона, стоящего на крыше. Джон махал ему и смеялся. А потом полетел.
Вниз.
Шерлок дернулся всем телом и проснулся.
— Тихо, тихо, — пробормотал Джон, поцеловал его в плечо. — Спи, — и положил тяжелую ладонь поверх груди, защищая сердце. Шерлок закрыл глаза. Он думал. Вдвоем под одеялом было тесно и жарко, захотелось прогнать Джона. Почему он не пользуется этим временем? Проводит ночь, лежа рядом без сна. А мог бы… как там? Прощаться с ветром, дождем, вкусом и смехом.
Но ведь лежит же рядом.
Шерлок думал об этом, а еще о том, о чем думать не хотелось — о принятом решении, которое разум отвергало, а сны одобряли. И еще думал о том, какова вероятность того, что их равновесию суждено нарушаться снова и снова, на каждом витке спиральной реальности? Быть может, все это уже было пройдено тысячу раз, и со стороны они кажутся смешными, повторяя одни и те же ошибки, одни и те же подвиги? Качели самопожертвования. Где полет, там и падение.
Шерлок хотел еще над этим подумать, но уснул.
Ему снилась таблица Менделеева.
*
Шерлок искал в Джоне симптомы; они должны были проявиться. Прощание — болезнь заметная, но ничто из действий Джона не намекало на скорую разлуку. Не было грусти в его голосе, отчаяния — в ласках, и он не стремился закончить дела. Возможно, потому что не было никаких дел.
Только однажды вдруг спросил ни с того, ни с сего:
— Какие планы?
— М-м? — Шерлок был занят, извлекал пинцетом картонную почку. Они как раз решили сыграть в «Анатомию» — Шерлок сам удивился, когда раскопал эту настольную игру среди старого хлама. Джон был безнадежен — то и дело задевал пинцетом стенки или органы, раздавался противный гудок, означающий проигрыш. Шерлок побеждал третий раз подряд, и ему все еще не надоело.
— На будущее, я имею в виду, — сказал Джон беззаботно, не сводя глаз с пинцета.
— Нейрохирургия, — пациент был скорее жив, чем мертв, и Шерлок позволил промокнуть себе лоб — Джон использовал для этого рукав свитера. — После того, как искуплю свои грехи в этой скучной клинике. Займусь нейрохирургией — всегда хотел владеть умами.
Лгать Джону оказалось неожиданно легко — наверное, потому что у них это было взаимно.
— Звучит неплохо, — Джон вскочил на ноги, когда Шерлок закончил операцию и уложил пинцет в предназначенное для этого углубление. — Все, надоело. Ты в этом гениален, как мне пришло в голову играть с тобой?
Шерлок недоверчиво покосился на Джона, но тот смотрел с такой теплотой и восхищением, что пришлось срочно отвести взгляд. И потом еще пару секунд разглядывать узор ковра, успокаивая колотящееся сердце.
Джон не был жаден до времени или ощущений — мог полдня провести на диване рядом, глядя дурацкое телешоу или тихо листая книжку, пока Шерлок писал в свой блог подробности последнего разгаданного дела (не болезнь Меньера, куда более интересный случай). И ухмылялся, обнаружив буквально через секунду, что запись стерта, а блог временно заблокирован. Смс от Майкрофта пришло незамедлительно: