«Я же предупреждал. Дело секретное»
«Хорошо работают твои люди, назначь им премию»
«Всенепременно. Займись лучше делом, Шерлок»
Желая хоть кому-то похвастаться, Шерлок рассказывал все Джону — и про королевскую особу, и про экстремальное лечение. А в доказательство предоставил пепельницу, стащенную из Букингемского дворца. Джон слушал, округлив глаза, недоверчиво улыбался и время от времени говорил:
«С ума сойти», или «Фантастика!».
Шерлок курил и вспоминал все свои интересные дела. Он хотел бы рассказать Джону о каждом — поведать одну историю за другой, увлекать, восхищать, интриговать, удерживать этими сказками, только вот никудышная из него вышла Шехерезада.
Они гуляли неподалеку от дома или добредали до Ридженс-парка. Ели у Анжело или пользовались добротой миссис Хадсон, угощаясь домашней выпечкой и, в качестве расплаты, выслушивая сплетни обо всех соседях. Занимались любовью — вдумчиво, неторопливо, смакуя мысль, что все можно – любое прикосновение, любая близость, любая глупость. Впервые не было стыдно или страшно, сложно или пошло — даже самые развратные фантазии Шерлока Джон воспринимал спокойно и с интересом. Шерлок пытался понять, отчего было так мучительно стыдно заниматься сексом раньше, и не мог вспомнить.
Он пытался выяснить границы терпения Джона, поражался им, но все же выводил свою добрую смерть из себя, и тогда Джон уходил «прогуляться» — но каждый раз возвращался, совершенно замерзший и в то же время «оттаявший».
Шерлок был бы полностью счастлив, если бы не знал то, о чем Джон не обмолвился ни словом.
На третий день после того, как все раскрылось, Джон сказал:
— Хочу поехать в Брайтон.
Шерлок выпускал дым колечками от скуки.
— Серьезно, Шерлок. Как думаешь, это можно устроить?
— Если ты соберешь мои вещи.
— Идет! — он просиял, вскочил на ноги, готовый немедленно бежать. — Где твой чемодан?
— В магазине, я полагаю.
— Дай-ка угадаю: теперь тебя надо поднять с дивана, одеть и довести до магазина?
— Проще было бы тебе сходить и купить все нужное. Но… это тоже вариант, — Шерлок закрыл один глаз, глядя в дымное колечко. — Скука.
— Бросал бы ты курить, — Джон стащил Шерлока с дивана, начал одевать, как маленького, Шерлок позволил ему, усмехаясь. — Сейчас ведь это нетрудно. Изобрели эти специальные пластыри, мне девушка в аптеке все объяснила. Можем купить их, если хочешь.
— Скука, — повторил Шерлок, и Джон замотал ему рот шарфом.
— Пойдем.
Шерлок выбрал крупный супермаркет и не прогадал. Джон откровенно развлекался, катаясь на эскалаторах и глазея на витрины. Ему улыбались абсолютно все продавщицы, надарили всяких вонючих парфюмерных пробников, а бесплатные журналы он набрал сам, очаровательно смущаясь и оправдываясь перед Шерлоком: «Надоело про твою медицину читать!».
Они купили все: и чемоданы, и разную бытовую мелочь в дорогу, и деликатесы на вечер — Шерлок решил вспомнить, что когда-то умел готовить. К счастью, он также прекрасно помнил код от украденной у Майкрофта золотой кредитной карты. Джон о своих «командировочных» больше не заикался.
Они вышли на стоянку перед магазином, когда на улице уже стемнело. Бродяжка перед магазином хрипло спросила:
— Не найдется мелочи, мистер?
Шерлок, вероятно, знал ее; он был знаком со многими бездомными в городе, потому что в свое время часто дежурил в отделении скорой помощи — там было вдоволь практики, он зашивал, вправлял, извлекал и перевязывал в режиме нон-стоп, и этот опыт потом очень пригодился на войне. В любом случае, лиц он не запоминал — болезни у бродяг были скучными и однообразными, раны от драк да обморожения.
Скользнув взглядом по девице, Шерлок заметил сыпь на ее запястьях и вместе с пятеркой сунул визитку Лестрейда; он таскал их десятками из кабинета, а потом раздавал пустячно больным или ипохондрикам, призывая обращаться в любое время дня и ночи. У всех должны быть свои маленькие радости.
За то время, пока они совершали покупки, выпал снег, и теперь влажный асфальт обледенел. Им пришлось вцепиться друг в друга, чтобы не упасть. Пакеты шуршали при каждом шаге, ноги скользили, и проще всего было бы вызвать такси.
Но они пошли пешком, вдыхая запах ночного Лондона и выдыхая молочно-белый дым.
Когда срезали путь через мрачный переулок, Джон вдруг застыл, как вкопанный, запрокинув лицо.
— Ну, в чем дело? — сердито спросил Шерлок. Он забыл перчатки, и у него мерзли руки. И нос, ужасно мерз нос. У Джона не мерзло ничего, разумеется. — Тебя так впечатлил этот грязный переулок?
— Нет, звезды, — спокойно ответил Джон, и Шерлок тоже запрокинул голову к небу. Зимнее черное небо было усыпано мелкими белыми крошками, и Шерлок в первую секунду удивился: не знал, что в Лондоне видно звезды. Никогда не смотрел. Не было надобности. — Как… красиво, — выдохнул Джон.
— А если оттуда смотреть вниз, тоже красиво? — заинтересовался Шерлок. Джон пожал плечами.
— Кто его знает. Я не смотрел. Как-то не приходило в голову.
Покосился на Шерлока.
— Она у меня, сам знаешь, не самая светлая.
Шерлок скривился, ускорив шаг.
— Долго еще будешь мне это припоминать?
— Вечность, — зловеще уверил Джон.
Разбрасывался невыполнимыми обещаниями.
Они вернулись домой и долго возились на кухне, пытаясь разморозить не то мидии, не то устрицы. В конечном итоге поужинали сэндвичами и вишневым пирогом из коробки. Затем устроились возле обогревателя, представляя, что сидят у камина. Закутались в пледы, взяли по чашечке чая, и… погрузились в молчание.
Джон нарушил его лишь однажды. Повернулся и взглянул в сторону окна; Шерлок подумал, его привлек шум дождя, но Джон смотрел на скрипку.
— Сыграешь мне?
— Может, позже, — сказал Шерлок, и Джон рассеянно согласился:
— Позже…
*
Они добирались до Брайтона на поезде; Шерлок скучал, а Джон листал журналы или таращился в окно. Потом вышел в туалет и долго не возвращался. Шерлок нашел его в конце поезда, у открытого окна. Джон высунул голову навстречу ветру.
— Уши отморозишь, — бросил Шерлок, вытаскивая зажигалку. Уши Джона и впрямь приобрели тревожный малиновый оттенок.
— Не кури, — крикнул Джон куда-то в окошко. — Иди сюда.
Ему пришлось потесниться, чтобы Шерлок тоже смог высунуться. Ветер тут же ударил в лицо, глаза заслезились, дыхание перехватило. Джон счастливо засмеялся. Они увидели голову поезда, когда тот стал плавно поворачивать. Они увидели вдалеке море.
*
Шерлок заранее позаботился о том, чтобы им было, где переночевать. Они заняли одну из комнат в большом, рассыпающемся от старости доме — в том, что поближе к набережной. У них была одна кровать на двоих, но никто не стал задавать вопросы.
Бросив свои сумки, они отправились гулять. Джон заявил, что хочет «немного исследовать» город, и полдня таскал Шерлока по узким улочкам, где стены были украшены высокохудожественным граффити. Они потеряли час в старом районе, где им пытались впихнуть разное старье — то, что продавцы гордо называли «винтаж», Шерлок бы характеризовал более честным: «хлам». Море все время было где-то рядом, на соседней улице, за стеной аккуратных, трехэтажных домиков, но стоило им свернуть к пирсу, как Джон менял курс. Может, он просто оттягивал момент встречи.
Наконец, они выбрались к пляжу, покрытому крупной белой галькой. Сели на низкую, накренившуюся скамейку и стали смотреть на море. Рядом поставили бумажные стаканчики с цветным сорбетом, продающимся на набережной — есть не хотелось. Говорить, впрочем, тоже. Шерлок удивился тому, каким скучным было это море. Огромное – да, и очень серое, оно сливалось с небом. С рокотом волны обрушивались на каменистый пляж, заставляли гальку влажно блестеть. Людей практически не было, пустынный пляж был открыт всем ветрам.