И Бур типа хмыкнул.
Легат вздохнул глубоко и выпил отварчик. Залпом. И не умер.
– А что? – сказал он, чтоб что-то сказать. – И вправду…
Чуял легкое жжение в пищеводе – как после скверной водки, но вроде в голове яснее стало. Или показалось?
А Диггер отнял стаканчик, налил Буру, потом себе, а за это время Легат отчетливо понял, что четыре километра ползком и на коленках – так, фигня, можно и дальше двигаться, силы есть, а ума – не занимать стать. Просто замечательный отвар, крайне нужный в жизни любого первопроходца, а кем еще, спрашивается, был Легат?
– Обалдеть, – сказал он. – Спиши слова.
– Секрет, – ответил Диггер, тоже явно оживший. – Но готов к поставкам товара.
– А исходные материалы?
– Все тебе скажи, властолюбец. Попросишь – сварю. Мы, бизнесмены, секретными сведениями не торгуем. Не то что ваш брат-чиновник.
– У меня нет брата… – начал было Легат, но осекся.
Смешно, конечно, все это сопли и слюни, но сейчас он был уверен, что два брата у него есть. Вот они. Бок о бок. Или отварчик имел побочное действие: вызывал сентиментальность. А чувство это Легат не любил. Бежал его всю жизнь. И сейчас тормознул вовремя.
– Ну ладно, ну дошли мы, – он вернулся к главной теме, – а где метро?
Доселе молчавший Бур ответил кратко:
– За углом.
И показал рукой.
Все же не угол это был, если точно, а плавный поворот тоннеля вправо. Но придираться к словам Легат не собирался.
– Чего ж мы сидим? Пошли…
– А и то верно, – согласился Бур, – часики тикают…
Встали – силы и впрямь вернулись! – потопали, завернули вправо вместе с тоннелем, легко прошли метров пятьдесят и уперлись в стальные, некогда выкрашенные в какой-то цвет, но сейчас потерявшие его, ржавые ворота. Или двери – раз тоннель пешеходный. Такие арочные, как в старых замках. Крепкие, судя по всему, двери, на совесть деланные в далеких сороковых – пятидесятых, наверняка – тяжелые, массивные, вон – ни малой щели даже нигде не видно, пригнаны на века. А на дверях – сквозь ржавчину, сквозь грязь, пыль и (чего там еще?) ну, конечно, сквозь время, просматривалось местами красное, а в целом грязно-серое крыло и чуть выше – край маленькой птичьей головки. Одной. Вторая исчезла под грязью.
Если б не знал об орле Легат, не разобрал бы. А тут…
– Пришли! – констатировал он. – Ребяточки, дорогие мои, респект вам и любовь на всю жизнь! Мы пришли. Это орел. Двуглавый, естественно. У меня точные сведения, – ну не мог не продать себя дешевле, чем мог, пардон за невольную тавтологию, – на этих дверях, ведущих в тоннель Правительственного метро, должен быть красный двуглавый орел. А вот и он! Видно же? Видно, да?
А может, отвар все еще действовал…
Напарники молчали. Смотрели на нечто типа красное, выглядывающее из-под грязи десятилетий. Орла в этом красном и впрямь трудно опознать – даже при мощном хотении.
– А что, – сказал Бур, – может, и орел. То, что вход в метро, – это точно, Варяг не ошибается. Да и по его плану шли. А что орел… Варяг говорил, что Гумбольдт говорил, что орел. Когда они сюда пришли, все уже грязью поросло, видно было хреново. Как сейчас. Но Варяг говорил, что Гумбольдт говорил…
– Заладил, – сварливо отозвался Диггер. – Говорил, что говорил, что говорил… Ну, пусть будет орел, какая на фиг разница! Ворота заперты, ключ в сове, сова в гнезде, гнездо… В жопе все, короче! Отмычку, извиняйте, я с собой не взял, а ломиком мы здесь хрен что подцепим. Да и маленький он, ломик…
И повисла тишина – родная для этих мест.
Тут Легат раздвинул занавес и вышел, с позволения сказать, на сцену.
– А у меня с собой было, – торжествующе сообщил он и достал из кармана куртки ключ.
Он любил разыгрывать маленькие неожиданные спектакли, любил вынимать теоретическую курицу из-под теоретического платка. Он всегда любил неожиданности, не боялся их, являющихся со стороны, но предпочитал лично устраивать их близким и дальним, а в том числе и себе самому. Он любил не театр в принципе, а театр для себя, даже не задумываясь над термином. Более того, скажи ему, что он ладит театр, он бы обиделся. Театр – это жена. А он – суровая проза жизни. Но желательно срежиссированная им самим.
Тут он, сам того не желая, шел по профессиональным стопам жены.
После такого монолога полагается занавес.
4
Но никто даже паузы не выдержал.
– Что за хрень? – спросил Диггер и протянул лапу.
– А и не хрень никакая, а ключ от двери, – объяснил Легат, пряча руку с ключом за спину.
– С чего ты взял, что он – отсюда? В смысле от метро? И ты, что, знал, что ли, заранее?