Полагаю, я мог бы оставить их разбираются со всем самостоятельно. Я представил себе это, представил, как Эреду и Рэтси окружают неконтролируемые БезоБлоки, и внутри у меня всё сжалось. Терпеть не могу испытывать эмоции по поводу реальности, предпочитаю переживать по поводу «Святилища Луны».
И что мне, скажите, делать? Уйти куда-нибудь вглубь этой незаселённой планеты и жить, пока не сдохнут батарейки? Если так, то надо было лучше подготовиться и накачать себе побольше развлекательных программ. Не думаю, что в моих буферах сохранено достаточно, чтобы хватило до конца срока службы силовых ячеек. Мои спецификации утверждали, они продержатся ещё сотни тысяч часов.
Даже для меня это звучало глупо.
Оверс настроила прибор дистанционного зондирования, чтобы тот предупредил, если кто-то попытается просканировать местность. Когда люди забрались обратно в оба прыгуна, я через канал быстро пересчитал их по головам и убедился, что все на месте. Менса дожидалась на трапе, намекая, что хочет поговорить со мной наедине.
Когда я приглушил канал и комм, она сказала:
— Я знаю, с непрозрачным шлемом тебе комфортнее, но ситуация изменилась. Мы должны видеть видеть тебя.
Вот этого мне как раз не хотелось. Сейчас даже больше, чем обычно. Они и так знали про меня слишком много. Но нужно, чтобы они доверяли мне — это поможет мне сохранить им жизнь, и облегчит мою работу. Нормальную, ответственную работу, а не ту халтуру, которой я занимался, пока на моих клиентов вдруг не начали охоту какие-то твари. И всё равно мне не хотелось снимать шлем.
— Обычно лучше, если люди думаю обо мне, как о роботе, — сказал я.
— При нормальных обстоятельствах, возможно. — Она отвела взгляд немного в сторону, не пытаясь смотреть мне прямо в глаза, за что я был ей благодарен. — Но сейчас иная ситуация. Будет лучше, если они смогут думать о тебе, как о человеке, который пытается помочь. Ведь я воспринимаю тебя именно так.
Внутри у меня что-то растаяло. Только так я могу описать свои чувства. Минуту спустя, когда я снова взял лицо под контроль, я сделал прозрачной лицевую панель и поднял её, а мой шлем сложился и упаковался обратно в броню.
Она сказала:
— Спасибо тебе, — я прошёл вслед за ней в прыгун.
Остальные разбирали оборудование и припасы, которые побросали внутрь прямо перед взлётом.
— …если они восстановят работу спутника, — говорил Рэтси.
— Они не станут рисковать, пока… если не доберутся до нас, — сказала Эреда.
По комму вздохнула Пинь-Ли, сердито и раздражённо:
— Если бы мы только знали, кто эти мерзавцы.
— Давайте обсудим, что нам делать дальше, — Менса оборвала их болтовню и заняла одно из мест позади, откуда могла видеть весь отсек. Остальные расселись лицом к ней, Рэтси развернул одно из крутящихся сидений. Я расположился на скамье возле правого борта. Канал давал возможность видеть, что происходит в малом прыгуне — оставшаяся часть команды тоже уселась, показывая, что они готовы слушать. Менса продолжила:
— Есть другой вопрос, на который мне хотелось бы найти ответ.
Гурасин сразу выжидающе посмотрел на меня. Она не обо мне говорит, идиот.
Рэтси мрачно кивнул:
— Почему? Почему эти люди поступают так? Ради чего они пошли на это?
— Должно быть, на тех скрытых участках карт что-то есть, — предположила Оверс. Она вызвала в канал сохранённые кадры карт. — Наверняка там что-то есть, и они не хотят, чтобы мы или «ДелтФолл» наткнулись на это.
Менса встала и принялась расхаживать.
— В анализах что-то обнаружилось?
Через ленту Эреда наскоро проконсультировалась с Бхарадвадж и Волеску.
— Пока нет, но мы ещё не закончили тесты. Ничего интересного, даже отдалённо.
— Неужели они надеются уйти безнаказанными? — Рэтси повернулся ко мне, словно ждал ответа. — Ясно, что они могут взломать системы Компании и спутник, и явно собираются переложить вину на БезоБлоков, но… Расследование, безусловно, будет тщательным. Они должны понимать это.
Слишком много факторов задействовано в этой игре, о слишком многом мы можем не знать, но я обязан отвечать на прямой вопрос, а, даже без ограничительного модуля, старые привычки отмирают с трудом.
— Они рассчитывают, что Компания и ваши родственники дальше неисправных БезоБлоков копать не станут. Но они не могут просто так дать исчезнуть целым двум исследовательским группам, разве что их корпорациям или политическим организациям наплевать на них. Но кому есть дело до «ДелтФолл»? До вас?
Все почему-то вылупились на меня. Пришлось отвернуться и уставиться в иллюминатор. До того хотелось снова запечатать шлем, что у меня аж органические части вспотели, но я заново проиграл разговор с Менсой и удержался.
Волеску сказал:
— Ты не знаешь, кто мы такие? Они тебе не говорили?
— В моей первоначальной загрузке был инфо-пакет. — Я продолжал смотреть на тяжёлый зелёный клубок, который проходил мимо камней. Мне совершенно не хотелось вникать, как мало я обращал внимания на свою работу.
— Я его не читал.
— Почему нет? — мягко спросила Эреда.
Под общими пристальными взглядами придумать правдоподобную ложь я был не в состоянии:
— Мне было всё равно.
Гурасин спросил:
— И ты ждёшь, что мы поверим?
Я почувствовал, как дёрнулось моё лицо, как затвердела челюсть. Справиться с физической реакцией я не сумел.
— Попробую выразиться точнее. Мне было безразлично, и даже в чём-то раздражало. В это вы поверите?
Он спросил:
— Почему тебе не нравится, когда на тебя смотрят?
Челюсти у меня сжались настолько, что в канале выскочило тревожное предупреждение об эксплуатационной надёжности. Я сказал:
— Незачем вам любоваться на меня. Я не сексбот.
Рэтси издал какой-то звук, то ли охнул, то ли раздражённо фыркнул. Но предназначалось это не мне. Он сказал:
— Гурасин, я же тебе говорил. Он стеснительный.
Оверс добавила:
— Он не любит общаться с людьми. А с чего бы ему любить? Сам знаешь, как относятся к конструктам, особенно в корпоративно-политической среде.
Гурасин развернулся ко мне:
— Итак, ограничительного модуля у тебя нет, но мы всё равно можем наказать тебя — надо просто смотреть на тебя.
Я посмотрел на него:
— Пожалуй, но только до тех пор, пока я не вспомню про встроенные в мои руки пушки.
С ироничным смешком Менса сказала:
— Вот тебе, Гурасин. Он угрожал, но к насилию прибегать не стал. Теперь ты доволен?
Тот откинулся назад.
— Пока да. — Выходит, он проверял меня. Ого, это было смело. И очень, очень глупо. Гурасин сказал мне:
— Я хочу быть точно уверен, что ты не находишься под внешним принуждением.
— Довольно, — Эреда подошла и села рядом со мной. Отодвигаться от неё не хотелось, поскольку это загнало бы меня в угол. Она сказала:
— Дай ему время. Он же прежде никогда открыто не общался с людьми как свободная личность. Это опыт для всех нас.
Остальные кивнули, как будто это имело смысл.
Менса прислала мне личное сообщение через канал: «Надеюсь, с тобой всё хорошо».
«Потому что я тебе нужен». Не знаю, откуда это пришло. Ладно, это пришло от меня, но она мой клиент, а я БезоБлок. Эмоциональных обязательств между нами нет. Внятных причин хныкать, как плаксивый человеческий ребёнок, у меня тоже нет.
«Конечно, ты мне нужен. У меня нет опыта в подобном». — «Ни у кого из нас нет». Иногда люди не могут сдержаться и позволяют эмоциям просачиваться в канал. Она была напугана и зла, не на меня, на тех людей, которые всё это натворили, которые убили, вырезали целую научную команду и свалили всю вину на БезоБлоков. Она пыталась обуздать свой гнев, на лице её не отражалось ничего, кроме хладнокровной обеспокоенности. Через канал я чувствовал, что она сама сталь. «Ты единственный здесь, кто не запаникует. Чем дольше тянется вся ситуация, тем больше остальные… Мы должны держаться вместе, думать головой».