– Обещаю тебе, если она свяжется со мной, я передам, что ты хочешь с ней поговорить.
Я киваю, сглотнув.
– Можно мне хотя бы посмотреть письмо? – Мой голос звучит умоляюще, и внезапно я чувствую, что ничем не отличаюсь от всех остальных жалких подростков, брошенных здесь взрослыми. Меня наполняет такая же тоска, какую я вижу в глазах Джессы Маккензи. Такое же отчаяние, какое испытывают несчастные дети, внимающие каждому слову Ханны просто потому, что однажды она обратила на них внимание. Прежде я по какой-то неведомой причине считала себя выше этого. С того дня, как она подобрала меня в придорожном магазине, я знала, что значу для нее больше остальных. Что между нами есть связь.
Мистер Палмер поднимается, подходит шкафу с бумагами и возвращается ко мне, держа в руках конверт. Я всматриваюсь в каждую деталь. На конверте незнакомой рукой написаны слова «ПЕРЕДАТЬ ДЖОНУ ПАЛМЕРУ». Почерк невероятно ровный и аккуратный. Директор замечает мой исполненный сомнения взгляд, достает письмо, и я сразу же узнаю руку Ханны.
Кивнув, я встаю.
– Простите за беспокойство.
– Не за что извиняться, Тейлор. Это нормально – скучать по другу.
Я и так слишком поддалась сентиментальности и теперь решительно направляюсь к двери.
– Если она с вами свяжется…
– Даю слово.
Когда я возвращаюсь в наш корпус, младшие школьницы сидят над домашним заданием.
– Если Ханна позвонит, – объявляю я с порога, – обязательно позовите меня.
Джесса Маккензи поднимает голову, и, как всегда, когда наши взгляды встречаются, я вижу в ней что-то смутно знакомое. Она поднимает руку и машет мне. Внезапно меня охватывает яростное желание защитить ее. Но я борюсь с этим желанием. В последнее время я даже о себе позаботиться не в состоянии.
Я ложусь в кровать, и с моих губ беззвучно срываются слова. Кто-то перед сном молится. Я не молюсь, а все время повторяю одно и то же: «Меня зовут Тейлор Маркхэм. Я живу на Джеллико-роуд».
Вебб сидел на дереве, нависающем над обрывом, и думал, как построит дом. Он будет из гофера, как Ноев ковчег, двухэтажный, и оттуда будет такой вид, чтобы каждый день смотреть в окно и восхищаться. Его отец построил дом на ферме. Вебб особенно любил его за это и больше всего скучал по нему, вспоминая стук молотка и пение пилы. К ним присоединялся голос отца, словно подпевая какой-то песне, что звучала у всех в голове. Вебб помнил, как они с Нани держали гвозди зубами, подражая отцу, и стучали молотками, чувствуя себя частью большого дела.
Он рассказал Нани и Тейт о своем плане. Они все забрались на дерево, и Вебб рассказал им, что хочет построить дом и надеется на их помощь. Нани долго молчала. Она лежала, обнимая ветку, и любовалась видом на долину. Нани говорила, что отсюда верхушки деревьев похожи на цветную капусту, и как-то раз ей показалось, что они уговаривают ее прыгнуть, обещая, что оттолкнут обратно. Иногда, как в этот день, Вебб ужасно боялся, что она послушается.
Поэтому он заставил обеих девочек встать на ветке в полный рост, держась за руки.
– Не бойтесь. Я не отпущу вас.
– Что ты видишь? – спросила Нани.
– Ничего.
– А знаете, что вижу я? – сказала Тейт. – Отсюда, с такого расстояния, все выглядит жуть как идеально.
Глава 7
На следующий день после обеда я иду в корпус Кларенса искать Бена. Дрожащей рукой стучу в дверь и жду. Мальчишка, который приходит на стук, явно нервничает при виде меня. Поначалу я не понимаю, почему, но потом вспоминаю, часто ли мне раньше доводилось встречать главу школьного подполья. Нечасто. Они не ходили по чужим корпусам. Даже на собственном факультете они превращались в полубогов. Мальчик стоит, не двигаясь и уставившись на меня. К счастью, через несколько секунд появляется Бен, который кладет руку на плечо своего подопечного.
– Иди делать уроки. Я скоро вернусь.
Мне Бен ничего не говорит, но его взгляд как бы спрашивает: «Ну что?»
– Что ты сказал своему куратору, – произношу я, указывая на его лицо, – по поводу этого всего?
– Что в меня попал футбольный мяч.
Я киваю.
– Ну да, естественно. По тебе же видно, что ты футболист.
– Он был только рад, что я соврал. Ему явно не хотелось разбираться.
Несколько секунд мы молча смотрим друг на друга. Мне в кои-то веки неловко. Не то чтобы я была против признания собственных ошибок, просто на практике мне этого делать не доводилось.
– Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой?