– Поверить не могу, что вы придрались к такой мелочи. Это же семиклассницы!
– Почему ты так удивлена? – спрашивает он. – Так было всегда. Кто-то из ваших забирается на нашу территорию, и приходится расплачиваться. Ты помнишь? – кричит он Бену. – Помнишь, что за это бывает?
– В пугающих деталях, – отвечает Бен.
– Вот и мы помним. В прошлом году так было с моим другом Чои. Помнишь, Чои?
Я замечаю, что у него за спиной сидят на деревьях, вылезают из кустарника и выглядывают из-за веток не меньше сотни кадетов. В этом им не откажешь: когда дело доходит до маскировки, они настоящие мастера.
– Он сунулся на вашу территорию, и нашему предводителю пришлось драться с вашим, чтобы вызволить заложника.
Энсон Чои кивает с мрачным видом.
– Я пережил настоящую травму. Меня заперли в корпусе Меррабиджи. Там одни зануды. С чего-то взяли, что я гроссмейстер, и заставили меня всю ночь играть в шахматы.
– И что, мы с тобой будем драться? – спрашиваю я у Григгса.
– А что ты предлагаешь?
– Отдать моих семиклассниц.
– Так всегда велись территориальные войны, – твердо говорит он. – Все прописано в книге. Думаешь, это пустые угрозы, мол, ай-ай-ай, не переходите наши границы? Нет, это рукопашный бой. Всегда будут проигравшие. Иногда достаточно одного удара в челюсть. Порой приходится добавить пару в живот, и вуаля, отдаем вам заложников. Проблема только в том, что последние четыре года предводители школы были мужского пола.
– Давай в этом году поменяем правила. Потому что, между нами говоря, ты меня просто пугаешь.
Он снова окидывает меня внимательным взглядом.
– Тебе надо разобраться со своими тараканами, потому что уже две встречи по поводу клуба прошли без тебя, и, честное слово, еще немного, – он показывает пальцами расстояние в пару сантиметров, – и мы с Сантанджело сломаем друг другу шеи.
– Джона, верни детей, – устало говорю я.
Он отворачивается и издает свист. Трех девочек с Дарлинга выводят из укрытия, и я немного расслабляюсь, испытывая смесь облегчения и удивления. Для меня это серьезная победа в глазах школы. Такой успех – и без единой капли крови и лишней возни.
– Ты тут главный?! – кричит Джона через мое плечо.
Я оборачиваюсь и вижу, как Ричард кивает с самодовольным видом.
– В принципе, да, – заявляет он, приближаясь к нам.
– Твои принципы меня мало интересуют, – отвечает Григгс, а затем дает Ричарду по морде. – Мы тут не очень-то любим пугать детишек, – терпеливо объясняет он, глядя на упавшего на землю Ричарда. – Так что вы уж предупредите их, что за каждого нарушителя границ будет расплачиваться их предводитель. Можно, конечно, потом распределить наказание. Если, к примеру, мне придется терпеть побои за кого-нибудь из нашей мелюзги, я велю им чистить мне ботинки или стирать за меня – всякие, знаете, мелкие обязанности. Но такого почти не бывает. Видите ли, мои ребята в курсе, кто у нас командует. Мы стараемся не сбивать их с толку, ведь это может быть опасно. – Григгс изображает недоумение. – Так кто тут главный?
– Я главная, – говорю я, в ярости уставившись на него.
Григгс смотрит на Ричарда сверху вниз и протягивает руку. Тот все еще в шоке и не знает, принимать ли предложенную помощь.
– Ты согласен с таким решением, Дик? Можно я буду звать тебя так? Согласен, что она главная?
Ричард что-то бормочет.
– Вот и славно. – Григгс разворачивается и уходит.
Ричард нетвердо стоит на ногах, и я поддерживаю его. Он утирает нос рукавом.
– Возможно, стоит собраться сегодня и обсудить границы, – говорит он.
– Для начала уходим отсюда, – велю я ему, прежде чем повернуться к Трини, которая прижимает к себе девочек.
– Все хорошо? – спрашиваю я у них, но они слишком заняты тем, что пытаются выпутаться из коллективных объятий.
– Обязательно поговори с ними и убедись, что все в порядке, – говорю я Трини. – Чуть позже я зайду и сама с ними пообщаюсь.
– Я не хочу, чтобы их беспокоили, – заявляет она, уводя их с собой.
Я догоняю удаляющихся кадетов.
– Эй! – кричу я Джоне Григгсу.
Они с Энсоном Чои останавливаются возле дерева. Григгс прислоняется к стволу. На его губах мелькает призрачная улыбка. Он, похоже, весьма доволен собой, и я даю ему возможность насладиться своим триумфом пару секунд, прежде чем подойти ближе и отвесить пощечину.
– Больше никогда так не делай! – гневно бросаю я.
– Ай, больно же! – возмущается он, потирая щеку.
– Я сама решу свои проблемы.
– Я и не пытался решить твои проблемы, – возражает он.