Я вижу, что это рискует затянуться, а у меня нет настроения.
– Слушайте, – начинаю я, – он победил тебя в конкурсе по орфографии. Она обогнала тебя на полуторакилометровой. Давайте уже покончим с этим приключением Великолепной четверки и поедем домой.
– Я думаю, нырять лучше вдвоем, – заявляет Раффи, снимая топик.
– Отвернись, – велит Сантанджело Григгсу, когда она начинает расстегивать джинсы.
– Ну уж нет.
Раффи раздевается до трусов и майки и легко ныряет. Ее голова появляется над водой. У нее стучат зубы. Сантанджело тоже начинает раздеваться, и на этот раз уже я не планирую отворачиваться.
Как только Сантанджело и Раффи скрываются под водой, Григгс наклоняется и целует меня. Целует жадно, как будто уже лет сто мечтал это сделать и теперь никак не насытится, но через несколько секунд я открываю глаза и смотрю на него.
– Глаза надо закрывать, – слегка озадаченно говорит он.
– Лично мне ничего не надо, – отвечаю я, отодвигаясь от него и глядя на реку в ожидании возвращения Раффи и Сантанджело.
– У нас какая-то проблема?
– Нет никаких «нас».
– Серьезно? Потому что в прошлую субботу ты дала мне понять, что есть.
– С прошлой субботы прошло не меньше шести дней, и, скажем так, за это время ты дал мне понять, что я ошибалась.
– Вокруг нас постоянно вертится цирк имени Сантанджело и эта маленькая зараза, которая бегает, как пришитая, то ли за тобой, то ли за мной, а когда их нет, Казанова Кэссиди едва ли в рот тебе не заглядывает, или Раффи смотрит на меня этим взглядом, типа, «у нас тут девчачьи разговоры», – возмущается он. – Так что, если я не уделял тебе внимания…
– То есть ты открыто это признаешь. Что можешь просто на время выключить чувства.
– Да плевать, как скажешь. Мне уже ничего не нужно.
– Вот и прекрасно, потому что мне изначально это было не нужно!
Я чувствую себя на шоу Джерри Спрингера[10] и уже готова произнести слова «мой парень» с видом обиженной афроамериканки. Ничего не могу с собой поделать.
Сантанджело всплывает на поверхность, и мне становится стыдно, ведь я почти забыла о наших ныряльщиках. Он крутится на месте, высматривая Раффи, и я подхожу поближе к реке. Вскоре выныривает и Раффи.
– Нашли что-нибудь? – спрашиваю я, как будто действительно есть вероятность обнаружить что-нибудь ценное, просто потому что мы решили поискать.
– Нет, – вздыхает Сантанджело, выбираясь из воды. – Но там на дне горы затонувшего дерева, и под ним могло застрять что угодно.
Он принимается рассуждать о том, что для поисков лучше бы найти оборудование для дайвинга, но ни я, ни Григгс толком его не слушаем.
Сантанджело и Раффи высаживают нас на Джеллико-роуд. Я молча выхожу из машины и шагаю по обочине, но Григгс быстро меня догоняет.
– Да объясни же мне, что я такого сделал.
Я не останавливаюсь.
– Знаешь что? Ничего ты такого не сделал. Это я ошиблась. Вечно я поступаю, как дура. Везде вижу то, чего и в помине нет.
– Ты намекаешь, что прошлая неделя для меня ничего не значила.
Теперь я все же останавливаюсь, уставившись на него.
– Я не намекаю. Я констатирую факт. Все так же, как когда мы сбежали вместе. Ничего особенного, Григгс.
– Но ведь между нами действительно было что-то особенное. Зачем это отрицать?
– Нет, не было. Обычное совпадение. Мы ждали один тот же поезд с одной целью: увидеться с матерью, и, наверное, время, проведенное вместе, значило для меня больше, чем для тебя. Наверное, мне пора перестать думать, что все вокруг разделяют мои чувства.
Например, моя мать, хочется добавить мне. Или Ханна. Или ты.
– Я писал тебе письма целый год, а ты ни разу не ответила, – возражает он. – Я постоянно звонил тебе, но ты отказывалась подходить к телефону. Что из этого дало тебе понять, что мне все равно?
– Ну, ты же знаешь, как я это вижу, – отвечаю я. – Ты решил, что я обуза. Или тебе надоело. Прямо как ей. Иногда ей надоедало быть хорошей. Надоедало пытаться завязать. Надоедало быть моей матерью. И я хотела узнать, почему, но ты быстренько отключил все чувства и позвонил Бригадиру, чтобы он приехал за тобой, именно тогда, когда я была так близко к цели. Не могу поверить, что ты решил отказаться от встречи с родной матерью и братом, лишь бы не находиться лишнюю минуту в моем обществе.
Григгс качает головой, как будто не верит своим ушам.
– Да не звонил я Бригадиру! – не выдерживает он. – Я тогда его вообще не знал, и однажды, если тебе будет интересно, я, возможно, расскажу, почему позвонил в свою школу. А пока – да пожалуйста, продолжай жалеть себя и сравнивать всех на свете со своей матерью. Глядишь, заслужишь этим огромную популярность. – Он переходит дорогу, на прощание бросив на меня взгляд, исполненный такой враждебности, что мне становится дурно.
10
Американское телешоу в формате «трэш», участники и зрители которого, как правило, принадлежали к малообразованным слоям общества. В эфире обсуждались скандальные темы из личной жизни участников, а на сцене нередко случались потасовки.