Раффи стоит рядом со мной, сочувствуя, и впервые мне хочется, чтобы кто-нибудь развязал драку, чтобы тут не было так тихо. У противоположной стены стоит Григгс, как обычно, с каменным лицом, а остальные кадеты топчутся вокруг него. Один из них даже держит в руках шахматную доску, как будто его оторвали от игры и пригнали сюда. В другом углу сидит Сантанджело со скучающим видом, несмотря на то, что его подружка буквально висит на нем. Ну а я затылком чувствую, что Ричард сзади прожигает меня взглядом, как будто я лично создала для него этот ад.
Но потом я встречаюсь взглядом с Григгсом, он смотрит на меня, и я понимаю, что он чувствует. Я в восторге от этого взгляда. Внезапно мне хочется закричать, чтобы все услышали: «Все эти территориальные войны – это игра. Они любили друг друга!»
Вместо этого я поворачиваюсь к Раффи.
– Видишь парня рядом с Джоной Григгсом? – спрашиваю я. – Это их чемпион по шахматам. Похоже, его невозможно победить.
Она смотрит нам меня, и ее взгляд говорит: «И что?»
– Да ладно! – встревает Ричард.
– Это правда. Григгс говорит, он просто монстр, и они уделали все профильные школы в Сиднее.
– А знаешь, что я слышала? – подхватывает Раффи. – Он считает, что никто из местных не способен победить шахматиста из Сиднея.
Ричард бросает злой взгляд на паренька, и я вижу в его глазах вызов.
– Было бы здорово, если бы кто-нибудь сбил с него спесь, – вздыхаю я и направляюсь к Григгсу.
Он отлипает от стены, пока не зная, чего от меня ждать, но его лицо выражает облегчение.
– Что? – говорит он.
В его глазах читается уязвимость, и я чувствую, что наш последний разговор стал для него не меньшим потрясением, чем для меня. Мне так многое нужно ему сказать, но в итоге я предпочитаю не рисковать и поговорить об этой жалкой вечеринке. Я наклоняюсь к нему, стараясь, чтобы это не выглядело как совсем уж дружеское поведение.
– Это провал, – шепчу я.
– Да уж, бывало и получше. – Он освобождает для меня место между собой и шахматистом, и я чувствую, как наши пальцы слегка соприкасаются, но никто из нас не отодвигается.
– Видишь парня, которому ты врезал недавно? – говорю я чуть громче. – Он наш чемпион по шахматам. Считает, что никто не может его обыграть.
Он смотрит на меня, и его взгляд говорит: «И что?»
– Да ладно! – доносится до меня голос парня с шахматной доской.
– Чистая правда. Он просто монстр, и его команда победила все школы на региональных соревнованиях.
– Он такой хвастун, – подхватывает Григгс. – Чои слышал, как он утверждал, что ни одна школа из Сиднея не сможет уделать ни его, ни его команду.
Парень с шахматной доской бросает злой взгляд на Ричарда, и я вижу вызов в его глазах. Он отходит от нас и встает с какими-то еще ребятами, которые вслед за ним переводят взгляд на Ричарда.
– Думаю, я бы уделала их всех, – тихо говорю я Григгсу.
– Ты играешь в шахматы?
– Да я его с закрытыми глазами обыграю. Почему, ты думаешь, Ричард так меня ненавидит?
– Потому что ты его заводишь, и его бесит, что он совершенно не заводит тебя, – отвечает Джона, поворачиваясь ко мне.
– Откуда ты знаешь? – ухмыляюсь я. – Ну, что он меня не заводит?
Он смеется. Все вокруг на нас смотрят.
– Как думаешь, что случилось бы, если бы мы поцеловались прямо здесь, прямо сейчас? – спрашивает Григгс, пряча руки в карманы штанов цвета хаки и глядя на меня с ответной усмешкой.
– Думаю, начался бы бунт.
– Ну, ты же меня знаешь, – говорит он, наклоняясь все ближе ко мне. – Именно это я делаю лучше всего.
Сантанджело подходит к нам раньше, чем Григгс успевает окончательно сократить дистанцию, и оттаскивает его от меня.
– Вы свихнулись, ребята? – недовольно спрашивает он.
– Это называется мирное сосуществование, Сантанджело. Попробуй, и если получится, может, тогда с Израилем и Палестиной тоже прокатит, – заявляю я, бросая ему его собственные слова.
– Это не мирное сосуществование. Это худшая идея в моей жизни. Все только мучаются здесь.
– Я нет, – говорит Григгс. – Все просто. – Он подзывает нескольких кадетов и знакомит меня с двумя. – Эти сторожили заложниц, – сообщает он.
Сантанджело, похоже, уже с ними знаком. Несколько горожан, которых я помню по дню рождения, подходят к нам и жмут руки Григгсу и его ребятам.
В толпе я вижу Трини с Дарлинга и машу ей, чтобы подошла. Она как будто сомневается, так что я подвожу двух кадетов к ней.