– Обещай мне… Обещай… – повторял он между вдохами, поднимая ее юбку, снимая все, освобождая от всего, что вставало на пути. Его трясло от необходимости проникнуть в нее, соединиться с ней. Она хваталась за него, вцеплялась пальцами, будто ей хотелось завернуться в него, чтобы он на всю жизнь стал ее второй кожей. Раньше ему не доводилось видеть, чтобы Нани проявляла такие эмоции, но теперь они рвались наружу так громко и мучительно, что ему хотелось зажать ей рот рукой. Чтобы все это осталось у нее внутри. Но Нани слишком долго сдерживалась, и теперь ее гнев, боль, горе и любовь ворвались в него, и он понял, что никогда уже не сможет их заглушить. Да и не захочет.
Когда все закончилось, она обняла его и рассказала о жуткой иронии всей своей жизни. Что она хотела умереть все те годы, пока ее брат оставался жив. И в этом был ее грех. А теперь пришла расплата.
Ей захотелось жить, когда все остальные, похоже, умерли.
Глава 23
– Тейлор Маркхэм?
Я поднимаю голову и вижу перед собой парнишку. У него сколото несколько зубов, а кожа выглядит грубо из-за полопавшихся капилляров. Это не угри, но выглядит болезненно. Он низкорослый и жилистый, и у него тяжелый диковатый взгляд, прямо как у людей в очереди за супом и возле грузовиков с едой. Этот парень младше меня на пару лет и отдаленно напоминает Чарльза Мэнсона. Несколько секунд смотрю на него, ничего не понимая, потому что знаю: это не Саймон. Но потом до меня доходит, и мое сердце начинает биться чаще от волнения.
Не потому, что этот мальчик что-то для меня значит, а потому, что он доказательство моего существования. Он жил в соседней комнатке вместе со своей матерью. Она иногда оставляла его со мной. Больше я ничего не помню.
Он видит, что я с трудом его узнаю, и смотрит на меня с презрением, как обычно смотрят люди, когда кто-нибудь забывает их имена.
– Ты же умерла, – говорит он без вступления.
Эти слова настолько шокируют меня, что кровь стынет в жилах. Я чувствую, как Григгс рядом со мной напрягается. Парнишка какой-то дерганый, как будто под кайфом или отходит от дозы. Я смотрю на его руку и вижу синяки от иглы. Он замечает мой взгляд, но его лицо ничего не выражает. Он словно в оцепенении.
Я вглядываюсь в него. Как можно напрочь забыть человека и вспомнить лишь тогда, когда снова видишь его лицо? Кто еще прячется у меня в голове?
– Моя мать. Ты ее не видел? – спрашиваю я.
– Иногда. Но в последнее время нет.
– Как давно?
– Мне плевать. Надо идти, – говорит он и без лишних слов удаляется.
Я стою, глядя ему вслед. Голова переполнена мыслями, которые я так привыкла прятать под замком. Но на этот раз я даю им свободу, какими бы неприятными они ни были.
Сэм. Сама не знаю, откуда появляется это имя, но оно всхлипом срывается с моих губ, и я бегу за ним.
– Сэм!
Оклик по имени заставляет парня остановиться, и на мгновение в его глазах мелькает что-то похожее на уязвимость.
– Иди, – говорю я. – Иди туда, куда ты так спешишь. Но встреться с нами позже. В «Макдоналдсе».
Он знает, о каком «Макдоналдсе» речь, потому что мы там бывали раньше.
– Я угощаю.
Мы ждем несколько часов, и наконец Сэм приходит. Григгса он попросту игнорирует, устраиваясь напротив меня. Я не знаю, что сказать, и мне кажется, что Сэм не слишком-то жаждет со мной пообщаться. Но он не двигается с места.
– Хочешь что-нибудь съесть? – спрашиваю я.
Он пожимает плечами.
– Ну, может, бигмак.
Я поворачиваюсь к Григгсу, который пялится на мальчишку так, будто совершенно ему не доверяет.
– Джона? – прошу я. Тот бросает на меня взгляд, который говорит: «Я никуда отсюда не пойду», – однако через несколько секунд неохотно поднимается с места.
– Может, еще картошку принести? – насмешливо спрашивает он у Сэма.
– Большую колу.
– И мне, – добавляю я.
Мы остаемся наедине.
– С чего ты взял, что я умерла? – произношу я, не сводя с него глаз. На самом деле мне не хочется знать ответ.
Парнишка пожимает плечами и принимается ковырять болячку на пальце. Корочка отваливается и падает на стол.
– У тебя есть сигареты? – спрашивает он.
– Здесь нельзя курить.
– А я потом.