– Я сказал: «Жаль, что я не волшебник», – шепчет он.
Мы внимательно смотрим друг на друга несколько секунд. Сэм убирает деньги в карман.
– Знаешь, где находится Оксфорд-стрит? – спрашивает он.
Я поворачиваюсь к Григгсу, и тот кивает.
– Приходите туда сегодня вечером примерно в половине одиннадцатого. К светофору возле отеля «Корт-Хаус».
Я снова киваю.
– Я узнаю у Евы, что смогу.
Мы с Григгсом молча идем по проезду, где разбросан мусор и стоят переполненные баки. Внезапно он пинает один из баков с такой силой, что тот падает. Я останавливаюсь и смотрю на Григгса. Он стоит ко мне спиной. Я подхожу и прижимаюсь к нему со спины, обнимая его.
Мне слышен быстрый стук его сердца. Его дрожащие руки сжимают мои.
– Полегчало? – спрашиваю я через какое-то время.
Он ничего не говорит, но поворачивается и обнимает меня.
– Джона, несмотря на все, что случилось, я провела последние шесть лет в…
Я задумываюсь на мгновение, и у меня появляется крохотная надежда.
– Что? – спрашивает он.
– Я хотела сказать, что провела последние шесть лет в раю. Понимаешь? Я словно оказалась на небесах. Вот что она имела в виду.
– Вот только этот пацан решил, что ты умерла.
– Она отвезла меня туда и позвонила Ханне, потому что, если уж Тейт что-то и любила, так это Джеллико, и она знала, что там я буду в безопасности.
– А потом, как сказал этот мальчишка, она вернулась, едва держась на ногах. Потому что ты исчезла из ее жизни, – заканчивает он.
Я смотрю на него в изумлении.
– Я ведь никогда не думала, что она меня любила.
Сэм появляется лишь без пятнадцати одиннадцать. Он снова какой-то беспокойный, суетливый, а глаза как у обезумевшего кролика, которого вот-вот поймает хищник.
– Она в хос… хосписе? Дальше по дороге. Хоспис святого Винсента.
– Может, госпиталь? – поправляю я.
– Да мне плевать.
– А что с ней?
Он пожимает плечами, озирается и отходит в сторону, но я замечаю в его глазах какую-то искру. Как будто он еще не совсем сдался. Григгс берет меня за руку и тянет за собой, но я не хочу уходить.
– Сэм! – окликаю я, и он оглядывается. – Я живу на Джеллико-роуд. Очень красивая дорога, тенистая, укрытая кронами деревьев, с верхушек которых можно увидеть бесконечную даль. Там моя тетя построила мне дом. Помни об этом.
Сэм настороженно смотрит на меня, но это лучше, чем если бы он просто ушел.
– Обещай, что не забудешь, – настаиваю я.
Он кивает, и мы уходим, но я, словно Лотова жена, оборачиваюсь на полпути. Сэм разговаривает с мужчиной среднего возраста, который положил руку ему на плечо. Через несколько секунд оба садятся в такси и уезжают.
– Пойдем, – тихо зовет меня Григгс.
В хостеле нам дают отдельную комнату. Она маленькая, с двухэтажной кроватью, но мы ложимся вместе, и Григгс обнимает меня так крепко, будто вообще не собирается отпускать.
– Хочешь узнать, почему я тогда позвонил в школу? – спрашивает он в темноте.
– Ты не обязан объяснять.
– Нет, но я хочу. Мне приснилось, как кто-то – мой отец – говорит мне: «Джона, если ты продолжишь путь, обратно уже не вернешься», и, хотя психологи тысячу раз повторяли, что мне не нужно его прощение, я решил, что, наверное, как-то так оно могло бы выглядеть. Что, возможно, он защищал меня от чего-то и что это предупреждение было знаком, что он меня простил. Потом я подумал: «Если я не вернусь, то, возможно, и ты тоже», поэтому позвонил в школу, а дальше уже появились Бригадир и отец Сантанджело.
Его голос звучит так печально, что мне больно это слышать.
– Но теперь, когда мы здесь, как бы ужасно все ни выглядело, не думаю, что тогда нашей жизни что-то угрожало. Наверное, я сам себе все придумал. Не было никакого знака. Не было прощения. Ничего.
– Откуда тебе знать? Мы были младше, Джона. Может, что-то случилось бы с нами в городе. И, как сказала бы Джесса, нельзя забывать о серийном убийце. Может, отец действительно послал тебе предупреждение, потому что любил тебя.
Он мотает головой, и, несмотря на темноту, я понимаю, что он плачет.
– О чем ты думаешь? – шепчу я спустя какое-то время.
– Что ты заслуживаешь романтики, – отвечает он.
Я провожу пальцами по его лицу.
– Ну-ка, посмотрим. Парень говорит мне, что бросился бы под поезд, если бы не я, потом семь часов сидит за рулем, не проронив ни единой жалобы, лишь для того, чтобы отправиться на поиски моей матери, не имея ни малейшего понятия, с чего начать. Его, скорее всего, отправят из-за меня под трибунал, он весь день терпел мое плохое настроение и точно знает, что заказать мне на завтрак. По-моему, романтичнее уже просто некуда, Джона.