– Она узнает твой голос? – спрашивает у меня кто-то из бригады скорой помощи.
Я киваю.
– Конечно.
– Кажется, я сломал ей руку, – морщится Григгс.
– А ты не двигайся, тебя тоже надо будет осмотреть, – велит ему врач.
Мы все стоим вокруг них. Работник скорой поворачивается ко мне.
– Поговори с ней. Нам нужно добиться от нее реакции.
Я ложусь рядом с Джессой и беру ее за руку. На секунду я теряюсь, не зная, что сказать. Потом решаю рассказать ее любимую историю. О том, как ее отец украл велосипед, поехал по Джеллико-роуд и спас жизнь моим родителям и Ханне. Я рассказываю ей, что они любили его, как брата, и что та ночь изменила жизнь всех четверых навсегда. Я рассказываю про сестренку Тейт, которой было всего восемь лет на момент гибели, и как Фитц несколько раз забирался в машину, чтобы вынести ее тело и тела моих бабушки и дедушки, зная, что может погибнуть в любой момент. Когда мое сердце переполняется болью, и я уже не могу говорить, рассказ подхватывает Сантанджело-старший, потому что он был там в ту ночь. Водителю скорой тоже есть что добавить о Фитце Маккензи, а Джуд рассказывает остальное.
Я сижу и слушаю историю моей семьи, Шредеров и Маркхэмов, которые отправились в свои путешествия в тот день, не зная, какие трагедии и какие радости повлечет за собой столкновение миров, которому суждено было случиться на Джеллико-роуд. Я слушаю истории людей, которые никогда бы не встретились, не случись эта авария. Например, Фитц и Джуд. И я.
Я думаю о том, скольких людей я бы не узнала, если бы принадлежала лишь одной части этой семьи. Например, Раффи, Джессу, Чеза и Бена. И Джону Григгса. Я смотрю на него, пока с ним возятся врачи, и он ловит мой взгляд, и я понимаю, что вряд ли успею еще побыть так близко к нему до отъезда.
Мы снова сидим в молчании, ожидая возвращения Сантанджело, и через пять минут из туннеля вытаскивают плачущую Хлою П. Она хватается за меня, пока ее осматривают на предмет переломов. Ее лицо перепачкано землей, и она паникует каждый раз, когда на нее пытаются надеть маску.
И наконец, впервые за всю ночь, у всех выравнивается дыхание. Мистер Палмер, как и все взрослые, которых я видела сегодня, кажется, постарел на тысячу лет, но он выдыхает с облегчением и крепко обнимает меня, нарушив привычную дистанцию. Я в который раз едва не перестаю дышать.
– С ними все в порядке? – спрашивает Ричард, заглядывая к нам.
Врач скорой показывает ему большой палец вверх, и Ричард исчезает за дверью, а через несколько секунд мы слышим радостные крики и топот наверху и на улице, и начинается цирк. Когда девочек вывозят на улицу, кажется, что вся школа выстроилась вдоль дороги. Девочки из Локлана бегут ко мне со всех сторон. Я высматриваю Григгса, но не могу найти его в этом беспорядке. Я чувствую невыносимую усталость.
Когда мы добираемся до больницы, Раффи и большая часть седьмого и восьмого классов, которых увезли в город, ждут там. Думаю, несмотря на беспорядок, ни у кого рука не поднимается их прогнать.
– Это лучшая ночь в моей жизни, – плачет Раффи.
– Раффи, у нас полкорпуса сгорело, – устало напоминаю я. – Кухня уничтожена.
– Ну зачем ты так пессимистично? – спрашивает она. – Мы можем жить в комнатах по двое и каждый вечер жарить барбекю, как кадеты.
Я мысленно даю себе клятву, что буду дружить с Раффи всю жизнь.
Просыпаюсь в больнице в зале ожидания, прислонившись к плечу Джуда. Он читает газету и поворачивается ко мне, когда я начинаю шевелиться. Я долго смотрю на него – может, дело в том, что раньше я каждый раз отводила взгляд, едва увидев его. Я не понимала, почему он вызывает у меня волнение.
– Я помню… как сидела у тебя на плечах, – сонно говорю я.
– Я тоже это помню, – отвечает он, откладывая газету.
Я выпрямляюсь и потягиваюсь.
– Кстати, вчера в машине ты ошибался, – сообщаю я ему, – когда сказал, что Ханна хотела бы видеть вместо тебя кого-то другого. Думаю, каждый раз, когда она смотрит на тебя, то боится, что ты не вернешься, как все остальные.
Он не отвечает, но, помедлив, печально улыбается.
– Шесть недель назад твоя мама позвонила Ханне и сказала, что ей осталось недолго и что Ханна ей задолжала. Она хочет умереть, завязав с наркотиками.
Джуд замолкает на мгновение, и я знаю, что будет еще много таких пауз. На секунду я закрываю глаза, потому что мне хочется вернуться на дерево из сна. Но этого не происходит. Вместо этого я вижу себя на плечах у великана.
– Ханна была… безутешна. Как когда мы поняли, что Вебб мертв, и когда застрелился Фитц. Что еще хуже, Тейт придумала безумный план. Если когда ей и нужны были наркотики, так это сейчас, но ты не знаешь, на что способна твоя мать. Она все решила. Никаких реабилитационных центров. Тейт уже не могла заниматься самовнушением и не хотела проводить свои последние недели с чужими людьми. Она решила, что слезет со всего. Даже химию перестанет делать. И она хотела, чтобы мы с Ханной были с ней. Поэтому я забрал ее, а Ханна приехала сама, и все это время они были в горах возле Сиднея.