Отметим главное в этих событиях – план Наполеона разгромить русскую армию провалился и был отложен до лучших времен. Но русский генералитет и их войска по большому счету только начинали учиться воевать с таким серьезным противником, как Великая армия, да и недостатков у русской армии оставалось в избытке. Тут можно провести сравнение сражений под Йеной и Ауэрштедтом с боями под Голымином и Пултуском, ведь французы сделали в своих расчетах аналогичные ошибки, но вот результаты были отличные от предыдущих, видимо, дело было в том, что им противостояли другие войска и другие военачальники. Во всяком случае русские, хотя действовали не совсем удачно, имели полное право заявить, что их не разгромили.
В нашей отечественной литературе стало считаться хорошим тоном поругивать все действия Беннигсена и его самого. Но необходимо вспомнить, что этот достаточно самостоятельный генерал получил ночью перед сражением от главнокомандующего указание начать отступление к своим границам. Он не исполнил этот преступный в тех условиях приказ, проявил самовольство и должен быть за это отдан под суд (если строго по закону), тем более что с другим, новым номинальным главнокомандующим у него установились далеко не лучшие отношения. Во всяком случае поведение Буксгевдена в тот день можно назвать двусмысленным, он с частью своих войск в день боев под Голымином и Пултуском находился в Макове примерно в 15 верстах от обоих мест и остался совершенно безучастным к происходившим событиям. Тут попахивало преступной небрежностью и явно сказался факт соперничества между Буксгевденом и Беннигсеном. Другое дело – искусно составленная реляция о Пултуском сражении с элементами откровенной лжи (сам Наполеон чуть ли не побежден?) оказалась весьма долгожданной и очень важной для Петербурга. Государству и обществу были крайне необходимы только позитивные новости, и они их получили.
Александр Павлович всегда, мягко выражаясь, недолюбливал Беннигсена (ему было за что), но тут и он на время забыл свои «неудовольствия» и вынужден был просто щедро наградить «победителя» (орден Св. Георгия 2-го класса и 5 тыс. червонцев). И сделал это император, думается, с огромной радостью после стольких военных и кадровых (например, с Каменским) неудач. Забрезжила хоть какая-то надежда, наконец нашелся человек, которому по плечу успешно бороться с самим Наполеоном. И, как следствие этой радости, был назначен новый главнокомандующий Заграничной армией, конечно же, Беннигсен, а старшего в чине Буксгевдена для пользы службы отозвали из армии. Так вместо военного суда (если придерживаться буквы закона) генерал занял место главнокомандующего, словно подтверждая правило – победителей не судят. Но в условиях разразившегося кризиса армейских «верхов» конца 1806 г. необходимо признать, что русские войска благополучно выпутались из создавшейся ситуации, последствия которой могли быть более печальными для армии. Разобиженный Буксгевден после отозвания его в Ригу не только нажаловался царю на Беннигсена, но и вызвал того на поединок 11 марта 1807 г. (намек на события 11 марта 1801 г.) в Мемель. Правда, генеральская дуэль так и не состоялась, а жалоба на Беннигсена осталась без исследования [88] .