— Группа захвата наготове, — сообщил Блэк. — Нам только что передали, что мы имеем право на самостоятельные действия.
— По крайней мере он не полный идиот, — отозвался Лири. Он так разозлился, что ему было наплевать, слышит его по радио местный агент или нет. Скорее всего слышит и не решается ответить.
На снайпере и наблюдателе были охотничьи комбинезоны. Им понадобилось два часа, чтобы занять эту позицию, зато сейчас они были практически невидимы — их пятнистый камуфляж сливался с низкими ветвистыми деревьями и высокой травой. Лири следил за приближением репортеров. Девушка, наверно, красивая, подумал он, хотя ее макияж сильно пострадает от резкого сухого ветра. Оператор с видеокамерой походил на футболиста из команды «Викингов», мощный и высокий, достаточно быстрый, чтобы защитить сенсацию года, нового полузащитника Тони Уиллса. Лири спохватился и потряс головой.
— На операторе — пуленепробиваемый жилет. Девушка отказалась. — Ну и глупая же ты, сука, подумал Лири. Уверен, Деннис предупредил вас, с какими мерзавцами имеете дело.
— Деннис сказал, что оператор — парень не дурак. — Паулсон приник к прицелу и повернул его. — Движение в дверях!
— Только бы никто не выкинул какого-нибудь фокуса, — пробормотал Лири.
— Объект номер один в поле зрения, — произнес Паулсон. — Расселл выходит из дома. Снайпер держит его на мушке.
— Видим, — послышалось эхо трех голосов одновременно.
Джон Расселл был огромным мужчиной. Ростом шесть футов пять дюймов и весом не меньше двухсот пятидесяти фунтов. Когда-то его гигантское тело играло могучими мышцами, но теперь оно одрябло и разжирело. На нем были джинсы, однако торс — голый, головная повязка охватывала черные длинные волосы. На груди татуировка, отчасти исполненная профессиональными мастерами, но главным образом кустарная, сделанная в тюрьме. Расселл выглядел мужчиной, которого полицейские предпочитают встречать, держа в руке револьвер. Он двигался с ленивым высокомерием человека, готового нарушить правила в любую минуту.
— Объект номер один держит большой темно-синий револьвер, — произнес в микрофон Лири, оповещая всю группу. — Похоже, это крупнокалиберный «Смит»… Деннис, его поведение кажется мне странным…
— Чем? — послышался мгновенный ответ Блэка.
— Да, Майк прав, — заметил Паулсон, глядя на лицо Расселла в поле зрения прицела. Ему показалось, что глаза у того какие-то дикие. — Деннис, он принял большую дозу наркотиков! Немедленно отзови репортеров! — Но было уже поздно.
Паулсон держал голову Расселла в фокусе прицела. Теперь Расселл не был для него больше человеком. Он стал объектом, целью. Спецгруппа получила право на самостоятельные действия. По крайней мере руководитель местного отделения ФБР в этом отношении поступил правильно. Это значило, что, если события начнут развиваться в опасном направлении, спецгруппа могла предпринять такие действия, какие сочтет необходимыми старший агент. Более того, в соответствии с инструкцией о ведении огня права Паулсона как снайпера были определены совершенно четко. Если объект, по мнению снайпера, угрожает жизни другого агента или любого гражданского лица, его указательный палец нажмет с силой в четыре фунта три унции на спусковой крючок прецизионной винтовки, в телескопический прицел которой он сейчас смотрел.
— Только бы все вели себя спокойно, ради Христа, — прошептал снайпер. Его телескопический прицел системы «Юнертл» имел в поле зрения крест нитей и знаки для измерения расстояния до цели. Паулсон автоматически проверил расстояние и попытался ввести поправку на порывы ветра. Перекрестие прицела остановилось на голове Расселла, чуть вправо от уха — отличная убойная точка.
В происходящем у двери было что-то комичное и одновременно ужасное. Девушка-репортер улыбалась, поднося микрофон то к Расселлу, то к себе. Высокий оператор направлял на них видеокамеру, освещая мощным лучом лампы, работающей от батареи, что была закреплена у него на пояснице. Расселл говорил что-то гневно и убедительно, но ни Лири, ни Паулсон из-за воя ветра не слышали ни единого слова. Выражение его лица было злобным и ничуть не смягчилось в процессе разговора. Вот левая рука сжалась в кулак и пальцы правой, держащей револьвер, еще крепче стиснули рукоятку. Порывы ветра прижимали тонкую шелковую блузку к груди девушки, и было видно, что на ней нет бюстгальтера. Лири вспомнил, что Расселл, по слухам, любил женщин, предпочитая брать их силой. Но сейчас на его лице господствовала какая-то отрешенность. Выражения на нем менялись от равнодушия до страсти, что было результатом химически вызванной неустойчивости, усугубленной безысходностью — он не мог не понимать, что находится в ловушке ФБР и из нее нет выхода. Внезапно он успокоился, но это спокойствие было ненормальным.