Наступило время ленча. Райан прошел со своим гостем в столовую для руководящего состава ЦРУ, и Головко пришел к выводу, что там кормят лучше, чем в КГБ, чему Райан с трудом поверил. Русский также узнал, что с ним хотят встретиться высшие руководители ЦРУ. Начальники отделов и их заместители выстроились в ряд, пожимали Головко руку и фотографировались с ним. Наконец, прежде чем Головко спустился к своему автомобилю в специальном лифте, была сделана групповая фотография. А затем специалисты из научно-технического отдела вместе с сотрудниками отдела безопасности обшарили каждый дюйм каждого коридора и каждой комнаты, в которых побывали Головко и его телохранитель. Ничего не обнаружив, они проделали всю работу заново. И еще раз. И еще, пока не пришли к заключению, что Головко не воспользовался возможностью выкинуть какой-нибудь фокус. Один из сотрудников научно-технического отдела с горечью заметил, что жить в этом мире становится все скучнее.
Вспомнив это замечание, Райан улыбнулся. События развивались с поразительной быстротой. Он устроился в кресле и застегнул ремень безопасности. Его VC-20 приближался к Альпам, и воздух там мог оказаться неспокойным.
— Желаете газету, сэр? — послышался голос, на этот раз женский. Стюардесса оказалась прелестной, к тому же замужней и беременной. Райан почувствовал неловкость от того, что его обслуживает беременный сержант ВВС.
— Что у вас?
— «Интернэшнл геральд трибьюн».
— Давайте! — Райан взял газету — и открыл рот от удивления. Фотография оказалась на первой странице. Какой-то кретин переправил ее в газету. Вот они все — Головко, Райан, директора научно-технического, оперативного, разведывательного отделов, отдела кадров и архива — увлеченно обедают. Ни один из американцев не скрывался от репортеров, и их лица были известны, но все-таки…
— Не слишком удачная фотография, сэр, — улыбнулась женщина-сержант. Райан тоже засмеялся.
— Когда ждете пополнения, сержант?
— Еще пять месяцев, сэр.
— Ну что ж, надеюсь, ваш ребенок будет жить в гораздо лучшем мире, чем тот, в котором оказались мы с вами. А сейчас присядьте и отдохните. Я еще не достиг такой степени эмансипации, чтобы за мной ухаживала беременная женщина.
Газета «Интернэшнл геральд трибьюн» представляет собой совместное детище «Нью-Йорк таймс» и «Вашингтон пост». Это единственная газета в Европе, позволяющая путешествующим американцам следить за матчами любимых команд и самыми интересными комиксами, что позволило ей увеличить тираж и проникнуть в те страны, которые раньше входили в Восточный блок. Теперь в бывшие коммунистические страны хлынул поток американских бизнесменов и туристов, а вслед за ними попала и газета, удовлетворяющая их интересы. Местные жители тоже покупают ее — как средство улучшить свое знание английского языка, а также как источник информации о событиях, которые происходят в Америке, что представляет собой предмет острого любопытства для тех, кто хочет брать пример со страны, с детства являвшейся для них объектом ненависти. К тому же отличный источник информации — лучший из всех, что были раньше доступны в этих странах. Газету начали покупать так активно, что американская дирекция приняла меры, направленные на расширение круга читателей.
Одним из таких читателей был Гюнтер Бок. Он жил в Софии, столице Болгарии, после того как несколько месяцев назад в изрядной спешке покинул Германию — ее восточную часть, получив предупреждение от бывшего приятеля из Штази. Дело в том, что Бок вместе со своей женой Петрой был руководителем подразделения банды Баадер-Майнхоф, а после разгрома этой группировки западногерманской полицией перешел во «Фракцию Красной армии». Два ареста, произведенных федеральной полицией, спугнули его, и Бок вместе со своей семьей успел скрыться в Чехословакии, а потом переехал в ГДР, где и жил спокойно жизнью полупенсионера. У него были новые документы на другое имя, хорошая работа — он никогда там не показывался, но его служебные бумаги находились в полном порядке — in Ordnung. Он считал себя в безопасности. Ни он, ни Петра не сумели предугадать начала народного восстания, которое свергло правительство Германской Демократической Республики, но решили, что переживут эти перемены под прикрытием анонимности. Они не сумели предугадать также и штурма штаб-квартиры секретной службы госбезопасности ГДР — Штази, во время которого были уничтожены буквально миллионы документов. Однако очень много документов осталось. Среди тех, кто штурмовал Штази, было немало агентов Бундеснахрихтендинст — Западногерманского разведывательного управления, — которые находились в первых рядах и точно знали, какие комнаты им нужно громить. Прошло несколько дней, и люди из «Фракции Красной армии» начали таинственно исчезать. Сначала этим исчезновениям не придавали значения. Телефонная сеть в ГДР была настолько ветхой, что позвонить друг другу всегда казалось непросто, и по очевидным причинам бывшие сотрудники ФКА старались не жить рядом. Но когда еще одна семейная пара не явилась на заранее назначенный обед, Гюнтер и Петра заподозрили неладное. Было, однако, слишком поздно. Пока муж поспешно готовился к тому, чтобы увезти семью за границу, пятеро вооруженных до зубов коммандос выбили тонкую дверь квартиры Баков в Восточном Берлине. В квартире они обнаружили Петру, ухаживающую за одной из своих дочерей-близняшек, однако не проявили чувства сострадания при виде такой трогательной сцены. Всякое доброе чувство исчезало при воспоминании о том, что Петра убила трех западногерманских граждан, причем с исключительной жестокостью. Сейчас Петра находилась в тюрьме строгого режима, отбывая пожизненное заключение в стране, где этот термин означал, что преступник может покинуть тюрьму только в гробу — или не покинуть совсем. Двойняшек удочерила семья капитана полиции в Мюнхене.