Нарисовалась взбудораженная Ольга.
— Я к тебе приеду на Новый год. Ты же дома будешь? — добавила осторожно.
— Да, жду Юльку из Питера. Но, понимаешь, ее все еще нет. Может, утренним стартанула. В любом случае приезжай. Я никуда не собираюсь, и закусочка кое-какая заготовлена.
— Скворцов прислал? — Фамилия Скворцов стала не просто притчей во языцех. Она уже стала нарицательной.
— Пока прислал мой собственный кошелек. Ты не забыла, что он у меня еще есть? А кстати, — пикироваться было Васиной манерой, — ты что, все не можешь разобраться, с кем из своих мужей встречать рассвет новой жизни?
— И не пытайся меня обидеть. Это отдельная история, — глухо сказала Ольга в трубку и тут же захихикала: — Живем по классике — три девицы под окном…
Юлька по-прежнему телефонировала с вокзала, голос ее от раза к разу становился все веселее. Звонили еще какие-то люди. Куда-то звали. Куда-то ехали. Чего-то хотели. Не от Васи даже — от жизни. Праздника, наверное.
К вечеру подкатила Ольга. При всей своей страсти к семейной жизни и умении ее себе организовывать без перерыва, Ольга не очень любила семейный быт, а с готовкой еды и совсем не справлялась.
— Ну как дела? — бодро сказала она уже в дверях, живо оглядывая хорошо знакомые ей скромные апартаменты. Как будто кто-то здесь прятался от ее зоркого глаза. — Какие новости, дорогая?
— Новый год на носу, и нос чешется.
— Ну что, тогда нальем поварские?
— Ты сначала что-нибудь хоть приготовь.
В четыре руки, однако, они быстро накидали на стол чего-то съестного.
— Ну рассказывай, как ты докатилась до жизни такой? Замужняя, можно сказать, двумужняя, женщина и встречаешь семейный праздник здесь и сейчас? Это тоже, конечно, хорошо. Но интересно.
— Да веришь или нет. Актер Сашка уехал на съемки. Позвонил и говорит: слушай, а что мне туда-сюда мотаться? Первого все равно надо выезжать обратно. Один пустой пробег. Я и спорить не стала, скандал закатывать, наоборот, потерла ручки, сказала, что найду себе занятие. А в это время бизнесмен Валера, сообразив, что тоже может оказаться за околицей праздника, прыгнул буквально на лету в самолет с дружками, ухватив горящую путевку в южные страны. Обещал радостно подарок привезти. Вот так затейливо, Вася, и складывается жизнь. — Ольга махом выпила рюмку водки. — Буду пить сегодня водку, не возражаешь? Тяжелый напиток в тяжелые дни.
— Пей, водки залейся. И напиток это легкий и приятный. Надо только привычку иметь.
В разговор ворвалась Юлька, уже совсем пьяная, которая все еще торчала в Петербурге, и, судя по всему, ей уже не было дела до Васиного праздничного стола. Юльке было уже так хорошо, что она потеряла связь времени с событием. Правда, немного беспокойно было за ее праздник, который уже наступил и явно был ей симпатичен. Ничего не поняв из потока переполненного спиртным Юлькиного сознания, Вася отсоединилась.
— Судя по всему, и трех девиц сегодня не получится.
— Видишь, как хорошо, что мои уроды отвяли, а то бы вообще сидела одна-одинешенька.
— Ну и сидела бы, что не сделаешь, Ольга, чтоб тебя порадовать.
— Добрые мы все-таки девчонки, Вася. — Ольга снова махнула рюмку, видимо, очень ей хотелось догнать Юльку в том ее настроении. Впрочем, за старое, за старый год и принято пить горькую, которой Ольга считала водку.
В дверь позвонили. Они переглянулись. Вася отворила.
— Вот это да!
На ее возглас в коридор выбежала заинтригованная Ольга. В дверях стоял огромный букет из елки и цветов. И из-за него выглядывала умытая и причесанная голова Левы Багдасарова. «Прямо и к столу нечего подать такому человеку». — На этой Васиной мысли Лева, шагнув через порог, зычно отрапортовал:
— Ни бэ. Я на минутку. Поздравить только и бегом дальше. — Потрясенная Ольга прижалась к стене, пропуская елку в комнату. — Я на дачу еду к приятелям. Вы оказались по пути, решил поздравить. Вот.
— Согласно указаниям начальства? — завистливо брякнула Ольга, не заметив даже — или как бы ненароком, — что подставила сразу всех. Про Васю мы и не говорим — невелика сошка. Но совершенно необязательно было выказывать перед Левой свою осведомленность возможными делами Скворцова, делами высшего перед низшими. Лева тоже сконфузился. Конечно, главной задачей его визита было убедиться в том, что он практически видел собственными глазами, которым не верил — существует или нет этот фантастический роман. Но с другой стороны, и сейчас он это понял со всей очевидностью, из всей старой жизни, из всех тех дядек и тетек студенческой молодости у него осталась одна только Вася, и за нее тоже хотелось по-человечески держаться.
— Не-а, Оль, у них в компании просто принято бежать впереди паровоза. Ихнему начальству нравится инициатива с мест. Правда, Лев? Так вот, доклада наверх не будет, так и знай. — Что хотел, однако, Лева понял — роман был. — Да, Багдасаров, до чего ты докатился, а так красиво начинал.
Лева еще больше засмущался оттого, что Вася все поняла про него — теперь скрытного очень и прожженного, но тоже единственного сохранившегося у нее «оттуда» человека.
— Да вы че, девчонки? Ладно, Васька, наговаривать лишнего. Во мне иногда просыпаются чисто дружеские чувства. — Это был единственно верный ход, который и сработал на сентиментальную Васю. Она заулыбалась. — Мы же с тобой все-таки не одну собаку вместе съели, когда были помоложе да порезвее. — Между тем, стесняясь, он совал ей какие-то духи. — Я ж не вру?
Лева, в общем, не врал, и скажем больше — был честен. На факультете и после они дружили и частенько вместе и пьянствовали, и гулянствовали. Лева не был жлобом, и когда у него появлялись деньжата, даже в бедные студенческие времена умел налаживать красоту. Отлично знала это и Ольга, которой пару раз тоже привелось поучаствовать в Левиных многодневных и массовых загулах. Только сейчас его поступок выглядел странновато, вернее, совершен он был и от души тоже, но как бы и не просто так, а впрок, что ли, в счет будущих доходов. Так казалось. Хотя, вероятно, было обманом зрения. Лева хорошо замаскировался.
С елкой, которой не было в доме, и духами, которых была батарея, Лева по-джентльменски привез хорошего коньяка.
— Девчонки, давайте выпьем. Васька, где сосуд? — Лева налил и поднял рюмку. — С наступающим! — И закинул в рот маслинку.
Лева был грамотным выпивальщиком. Не то чтобы многие, почти все убеждены в неправильном — считается, что коньяк, как, впрочем, и шампанское закусывают фруктами, шоколадом или, того хуже, конфетами со сладкой начинкой. На том же коньячном заводе, где Вася предпочла ординарные коньяки «Кутузову», ее давно и правильно научили (а потом подтвердили этот факт на заводе шампанских вин), что заедать все вышеназванные напитки нужно и даже необходимо чем-нибудь соленым, лучше рыбой или икрой — желательно не икрой минтая. Хотя можно и ею, сейчас легко и такую найти весьма приличного качества. Если коньячок простенький, закуска тоже может быть несложной. А фрукты с шоколадом пригодны лишь для изготовления десертов.
— А хотите, поедем все вместе? — предложил Лева в искреннем порыве. Щедрость его не знала пределов. Судя по всему, его действительно тронули собственные воспоминания.
Подниматься с дивана Васе не хотелось. Ольга потупила взор.
— Ну ладно, девчонки. С вами хорошо, но ждут меня великие дела.
— Веди себя прилично! И Скворцову привет передавай! — крикнула Вася уходящему Леве. Он вжал голову в плечи.
Вася отправилась на балкон за шампанским — по телевизору с поздравлениями выступал президент. Хорошо, что в доме еще остались недобитыми старые бокалы именно для шампанского — было красиво. Вася не любила покупать посуду. Она возникала в доме как подарочная — с банкетов и презентаций, из редакций и производств (чаще все-таки сувенирных), куда и ее тоже иногда загоняла судьба. Шампанское удалось открыть легко. Вообще это великая иллюзия, что мужчины лучше женщин справляются с открыванием бутылок. Если только не идет речь об откупоривании пива глазом. На двенадцатом ударе Вася с Ольгой сдвинули бокалы, поглядели друг другу в глаза, буравя так, будто смотрели в глаза мужчинам, от которых чего-то хотели, даже больше — от которых зависела жизнь. Чокнулись, покричали «ура!», выпили залпом.