— Ты что, чертов попугай? Да, я утешил ее — почему ты так шокирована?
Кейт складывает руки на груди.
— Ну, давай посмотрим. Может, это потому что твои представления об утешении Маккензи, когда умер ее кот, состояли в том, чтобы сказать ей не грустить, потому что теперь Снежок с его кошачьими друзьями в аду?
Наверно, я сказал это не так.
— Или, может потому что, когда моя мама пропустила крестины Джеймса из-за урагана, ты утешил ее, сказав, что когда он вырастет, все равно едва ли будет знать, кто она такая?
Некоторые люди просто не терпят правды.
— Потом, как-то раз…
Я закрываю ее остроумный ротик своей рукой. Ее темные, глубокие глаза смотрят на меня с теплотой и заигрывающим обожанием.
— Я согласен, не все способны воспринимать мой особенный тип утешения. Но в данном случае, Александра смогла. Из-за меня, она и Стивен на пути к воинственному блаженству. За это я заслуживаю шлепок по попке. Если ты поласкаешь меня рукой — тоже сойдет.
Кейт рассмеялась. Она обнимает меня за шею, прижимается покрытым махровой тканью животом к моему члену. Наклоняет голову вверх.
— Приятно хоть раз побыть стабильной парой среди остальных. Мы, вперед! — она поднимает ладошку вверх. — Дай пять!
Я смотрю на ее руку, потом пренебрежительно качаю головой.
— Я не даю пять, — поманиваю ее пальцем, — но если ты хочешь поработать пальчиками, я буду счастлив тебе угодить.
Кейт хихикает.
— Какой извращенец.
Чмокаю ее в губы.
— Ради тебя? Всегда. Теперь хватит меня соблазнять и дай мне принять душ.
Когда она отворачивается, я шлепаю ее по заднице напоследок. Потом захожу в душ и закрываю за собой дверь. Подставляю голову под обжигающие струи воды и даю своим мышцам в спине и шее расслабиться от тепла.
Через стекло видно размытый образ Кейт, которая начинает свой долгий ритуал по подготовке к вечеру.
— Я звонила твоим родителям, чтобы узнать, как там малыш.
— Что они сказали?
— Твоя мама по голосу показалась полуживой, но дети чувствуют себя великолепно.
Как я и ожидал.
Пять минут спустя, я уже выхожу из душа. Вытираюсь и натягиваю свежие боксеры. Потом подхожу к раковине и наношу пену для бритья на лицо. Кейт снова входит в ванную и встает рядом со мной, нанося свой макияж. У нее влажные волосы, но халата уже нет. Вместо него комплект белья, от которого у меня текут слюнки.
Он из розового шелка с черным кружевом поверх. Трусики высокие — в стиле бикини — а лиф поднимает ее груди вверх, сводя вместе, образуя чертовски сексуальную впадинку. Она пудрит лицо, пока я смеряю ее взглядом.
— Новое белье? — у меня в голове мысленный каталог с ее бельем, сортированный по цвету и стилю. И такого я раньше не видел. Я бы точно его запомнил.
Она поворачивается бедрами, показывая мне все прелести.
— Ага, разве не хорошенькое?
Хорошенькое? Нет. Заставляет член встать? Точно.
— Здесь внизу есть бутик La Perla. Я купила его там перед нашим походом в спа.
Не могу сдержаться, чтобы не представить о чем она думала, когда покупала этот комплект белья. То есть, жаркая ночь дома, когда заснет Джеймс — это одно, но с новым бельем всегда намного интереснее. Но сегодня мы даже не будем вместе. Учитывая в каком состоянии мы сегодня вернемся, будет хорошо, если бы просто отключились рядом друг с другом.
— Ха.
Один этот слог заставляет ее остановиться. Рука, которая подводила глаза, останавливается и она смотрит на меня.
— Что?
Я продолжаю бриться.
— У тебя нет с собой… другого… белья?
Она хмурит брови.
— Конечно, есть. Тебе это не нравится?
Я смываю бритву в раковине.
— Нет… оно хорошее. Я просто подумал, может ты могла бы надеть что-то другое. Что-нибудь белое, хлопковое, более закрытое.
Пояс верности с тройным замком тоже бы не помешал.
Она наклоняет голову, пытаясь понять, к чему я это веду.
— Нет, Дрю, я не взяла с собой бабушкины панталоны.
Я знаю, вы думаете, я сумасшедший. Но это не так. Я давно вам говорил — я играю в шахматы. Я не просто продумываю следующий шаг, я думаю на пять шагов вперед. Поэтому не могу удержаться, чтобы не спросить, какого хрена Кейт купила новые трусы, которые заставят любого мужика упасть перед ней на колени и стянуть их с нее зубами? Может, она не понимает, а может, не хочет принять — но единственная причина, по которой она это делает — это то, что часть ее мозга хочет, чтобы ее затащили в постель.
— Ха.
Кейт просто смотрит на меня боковым зрением. Промакиваю свой подбородок полотенцем для рук, пока она заканчивает со своим макияжем. Когда она наносит блеск на свои сочные губы, я не могу сдержаться и начинаю говорить.
— Блеск для губ с ароматом, а?
— Ладно, хватит, — она закрывает блеск и бросает его в сумочку. Потом резко поворачивается ко мне. — Тебе надо прекратить. Сейчас же.
— Прекратить что? Я ничего не сказал.
— Тебе и не надо было. Я знаю, что происходит в твоей ненормальной голове.
Я скрещиваю руки.
— Ты так думаешь?
— Я знаю. Ты общался сам с собой на тему, почему я купила новое белье, и кому я дам на него посмотреть. Потом ты подумал, зачем я крашу губы блеском? Почему не просто матовой помадой — если я только не собираюсь дать ее кому-то попробовать?
Боже, вот это да.
— Но правда в том, что я купила это белье для себя. Потому что лиф и трусы одним комплектом заставляют меня почувствовать себя более собранной. И тебе следует знать, Мистер Я Все Вижу, что блеск со вкусом — это единственный блеск, которым я пользуюсь. Каждый день.
— У тебя словно защитная реакция, Кейт.
— Это не защита. Это естественная реакция, чтобы справиться с твоим перевернутым взглядом на мир.
Какую-то секунду мы пристально смотрим друг на друга, руки сложены на груди, не двигаясь. Кейт начинает первая. Она вытаскивает салфетку из коробки, лежащей на бачке туалета, и вытирает блеск с губ. С долей сарказма в ее тоне, она говорит:
— Вот. Теперь счастлив?
Надо бы. Я же выиграл, так? Но как-то сложно быть счастливым, когда ты ведешь себя, как мудак.
— И раз уж тебя так сильно беспокоит это белье, — она стягивает с себя эту хрень из шелка и кружева вниз по ногам и швыряет ее в меня, — Я пойду без него.
Она направляется к выходу из ванны, но я преграждаю ей путь.
— Эй! Подожди — давай остановим этот сумасшедший разговор на минуточку.
Несколько секунд я удерживаю взгляд Кейт. Потом — вполне сокрушающе — падаю перед ней на колени.
Ее руки все еще сложены на груди, но взгляд становится мягче. Кейт нравится, когда я перед ней на коленях.
— Я тебя понял.
Ее брови поднимаются вверх с ложной невинностью.
— Что ты понял?
Я улыбаюсь.
— Что я должен доверять тебе. И что я доверяю тебе.
Я поднимаю ее ногу и начинаю целовать ее крашеные в розовый цвет пальчики, а потом надеваю на ее ногу белье. Кейт опускает руки, чтобы подержаться за мое плечо и не упасть, когда я проделываю тоже самое с ее второй ногой. Я натягиваю ее трусики вверх по ее ногам, при этом целуя каждый сантиметр ее бедра.
— Я доверяю каждому намазанному твоим блеском и прикрытому сексуальными трусиками кусочку твоего тела.
Прощая меня, она улыбается, когда я достаю блеск и снова наношу его на эти бесподобные губы. Она сжимает их вместе, потом вздыхает:
— Я уже говорила тебе, что вся эта фигня с холостяцкой вечеринкой не стоит тех проблем, что возникают между нами из-за этого. Скажи правду, если не сможешь с этим справиться. Ты хочешь, чтобы я и Долорес никуда не пошли сегодня?
Разве это не заставит меня чувствовать себя самым неуверенным придурком на земле? Но нам нужно пройти эту проверку. Потому что в жизни нам приходиться делать выбор — тот самый, который на первый взгляд кажется совершенно безобидным и абсолютно неважным.
До тех пор, пока дело не начинает набирать оборот.
Лишь задним умом мы понимаем, какое значение имеют наши принятые решения. Как бизнесмен, который решает прийти на работу на несколько минут позже и избегает смертельной аварии. Это как подросток, который решил затаить злость на свою мать и это оказывается их последний разговор в жизни. Парень на улице, который находит доллар и покупает лотерейный билет, который оказывается выигрышным.