Но, скорее всего, в романе Кретьена представлено именно это странное копье, совмещенное — конечно — с древним светозарным копьем бога Луга древних кельтов. В поздних версиях толкование святыни Грааль стало вмещать в себя и этот наконечник копья, который уже имел множество названий-синонимов: Копье Власти, Копье Судьбы, Копье Лонгина, даже Копье Святого Маврикия, который на каком-то этапе оказался промежуточным владельцем артефакта! Для Кретьена, конечно, копье — не Грааль.
Но что есть грааль? Сосуд, в котором лежит облатка или гостия, испускающий свет и творящий чудеса. Пишется с маленькой буквы, то есть не предполагает никакой эксклюзивности. Скорее всего, автор считал, что Граалей может быть несколько. Уж он-то явно отдавал себе отчет, изучив кельтские мифы, что производство волшебных чаш и котлов было поставлено древними на поток. Исключительность Грааля со всеми вытекающими последствиями появляется несколько позже. Вот тогда он и обретает свою заглавную букву. Грааль Кретьена — святыня вполне самостоятельная, практически одушевленная, потому что она сама избирает себе хозяина, то есть хранителя. Причем, хранителем владельца грааля можно назвать только условно, потому что грааль сам является хранителем своего господина, что скорее заставляет вспомнить волшебные сказки Востока. Христианский элемент Грааля появляется у Кретьена только в рассказе отшельника, но он практически не разработан, да и не столь, вероятно, важен. Как Кретьен собирался продолжить рассказ? Почему он разделил поиски Чаши и Копья? Первую ищет Персиваль, второе — Говейн. Не было ли это указанием, что Персиваль откажется от мирской жизни ради Чаши? А Говейн отправится воевать в Святую Землю? Этого мы уже никогда не узнаем. Потомки решили, что Персиваль найдет Грааль, уже с большой буквы, и даже более того — Святой Грааль, обретет мудрость и станет его хранителем. И они придумали роману Кретьена де Труа столько возможных вариантов развития сюжета, сколько было авторов, спешивших за Граалем.
Продолжатели дела Кретьена
Буквально за несколько десятилетий, последовавших за смертью Кретьена де Труа, появилось несколько продолжений этой истории. Наверно, их было больше, чем дошло до наших дней, потому что образ легендарного Артура и поиски реликвий не могли не стать излюбленной темой для поэтов, живущих при дворах богатых синьоров. Все это «сумасшествие с Граалем» объясняется просто: тема оказалась востребованной, а книга Кретьена окончания не имела. И если поначалу интерес вызывала судьба юного Персиваля, то потом на сцене появились и рыцари из окружения короля Артура — они ведь достойные, и — по кельтским легендам — прославленные. Все они были замечены в совершении самых разнообразных подвигов. Помните те тринадцать святынь Британии? Все они были добыты силами этого ограниченного военного контингента.
Как крестоносцы, попадая на Восток, тут же начинали искать сокровища и святыни, буквально возами отправляя добычу в Европу, так и герои короля Артура добывают разного рода реликвии, но авторы продолжений романа из всех возможных реликвий, которые требовалось добыть, избрали копье и чашу, точнее, теперь-то уж — Святое копье и Святой Грааль.
В первом же продолжении повести к двум волшебным реликвиям добавляется и третья — чудесным меч. Но это не тот меч, который получил от хозяина замка Грааля Персиваль. Это меч, который получил рыцарь Говейн. Он вне всякой связи с юным Персивалем тоже находит замок Грааля и стремится раскрыть тайну копья, но ему приходится сначала решить одну загадку. Он должен сложить все части сломанного меча, чтобы тот снова обрел цельность. Сначала рыцарю это не удается: собранный из обломков меч имеет зазор по центру, то есть он уже не будет непобедимым. Во второй раз, когда предварительно Говейн видит вынос Грааля, странный между прочим, поскольку теперь несет его прекрасная юная дева, которая все время рыдает (у Кретьена ничего подобного не было), ему разом открываются тайны и он понимает, как вернуть мечу целостность. Интересен и сам меч, и участие в решении загадки созерцания Грааля. Тут мы впервые видим, что созерцание Грааля может дать откровение, то есть Грааль связан с неким Знанием, он магичен по своей природе. Что же касается поисков копья, то дело в том, что Говейн связан не столько с копьем, сколько с тайной пролитой крови невинных (он оклеветан в пролитии невинной крови). Между прочим, Грааль Говейна оказывается весьма странным Граалем, более близким по традиции и смыслу кельтским мифам — он кроме дара откровения обладает еще и даром насыщения жаждущих: в этом продолжении одна из функций Грааля — поставлять яства. В замке Грааля эта странная чаша, все больше похожая на волшебный котел легенд, сама собой рождает любую пищу, которая тут же перемещается на блюда перед участниками трапезы. И если Кретьен устами отшельника объяснял, что Грааль не может дать ни щуки, ни лососины, то теперь — может, и в таком количестве, что стол буквально ломится от еды. Именно Говейн, а не Персиваль узнает и некую тайну: Грааль и копье связаны между собой древней христианской историей, они оба участвовали в «чудесах вокруг распятия»: копье (теперь безоговорочно) — то самое, что вошло в левое подреберье Христа, потому кровь на нем — кровь Христа, источающаяся вечно, то есть Святая кровь, а Грааль — сосуд, в который была эта кровь собрана. Так у нас сливаются два источника — апокрифические христианские и мифологические, кельтские.