Количество вещества Виссер и его коллеги рассчитали недавно. Оказалось, если правильно устроить пространственно-временной туннель, то потребуется бесконечно малое количество экзотического вещества. А значит, создать пространственно-временной туннель окажется гораздо легче. К сожалению, бесконечно малое количество материи не означает ее отсутствие.
С момента публикации этой новости прошло четыре года. Экзотическое вещество так и осталось пока что умозрительным веществом. Так что создать тоннель времени мы способны только во сне или в своем воображении. Но погодите, не стоит думать, что строительство машины времени невозможно. Даже Стивен Хокинг все же согласился, что теоретически это выполнимо. Но в будущем и — вероятно — не близком. Хотя кто его знает? Когда Уэллс описывал действие магнитофона, то над ним потешались все, кто мог, а писательская выдумка была воплощена в реальность спустя пару десятилетий. Может, так и будет с машиной времени?
Глава 6
ТАЙНЫ ПРЕДСКАЗАНИЙ
МИШЕЛЯ НОСТРАДАМУСА
Мишель де Нотр-Дам появился на свет 23 декабря 1503 года в городке Сен- Рем и на юге Франции. Обычный мальчик из большой и дружной семьи. Вот он сидит над книгой, слева — его дед Пьер, справа — дед Жан. Лейб-медики, долгие годы прослужившие вместе, настолько сдружились, что решили на старости лет поселиться в одном городе и поженить своих детей. Так и случилось — и вот уже смышленый внук жадно ловит каждое слово своих кумиров. Его учили началам математики, латыни, греческому, древнееврейскому языкам. Иногда, в вечерний час, приоткрывалась завеса над такими запретными искусствами, как алхимия и каббалистика. Но особенно Мишель любил астрологию, вполне официальную в те годы «небесную науку»…
Профессию любитель небесного выбрал вполне земную — врач, как и любимые деды. Университет дал ему диплом и полное неприятие общепринятых методов лечения. Его настоящими «университетами» становится чума, бушевавшая в стране. Как писал Камю, «все что человек способен выиграть в игре с чумой и жизнью — это знания и память». Эпидемия обогатила молодого медика бесценным опытом врачевания. Вместо изнурительных кровопусканий — родниковая вода, чистый воздух и знаменитые пилюли на основе розовых лепестков. Он раздавал их пригоршнями на улицах, над которыми разносились стоны и плач…
Его память — это не только сотни вылеченных им людей. Чума, принесшая ему славу целителя, отберет у него то, чему нет цены. Жене и двоим малышам он так и не успеет помочь…
Не сумев спасти близких, он решает помочь человечеству. «Хороша помощь! — воскликнет проницательный читатель. — Написать, что всех нас ждет апокалипсис!» Сам он сказал однажды: «Жизнь — это постоянная череда выборов». Обнажая будущее, провидец предоставляет нам право выбора — по какому пути идти. Увы, человечество не всегда умело пользуется шансом, который ему дан. Даже те, кто жил с ним в одно время и в одном месте, не всегда могли вовремя различить сквозь «магический кристалл» его Центурий, что именно их ожидает. Никто не обратил особого внимания на крошечное четверостишие, предвещавшее смерть старого льва от руки молодого. Упомянутая «золотая клетка», через которую должен быть нанесен роковой удар, прогремит на всю Францию лишь 14 лет спустя, материализовавшись в рыцарском забрале вполне благополучного короля Генриха II. Монарх, как и было предсказано, погиб на турнире от удара копьем в глаз. А на астрологическом небе зажглась новая сверхъяркая звезда — Мишель Нострадамус.
Отныне у него две жизни. Благополучный врач, коротающий досуг в окружении многочисленного потомства (осев в Салоне, Нострадамус снова женился). Это — его день. И ночь — где бесконечно одинокий маленький человек оставался один на один со Вселенной. «Мои ночные пророческие расчеты, — напишет он, — построены скорее на натуральном инстинкте в сопровождении поэтического исступления, чем по строгим правилам поэзии. Это так, как будто глядишь в горящее зеркало с затуманенной поверхностью и видишь великие события, удивительные и бедственные». Поистине, поэт в Провансе — больше, чем поэт…
Его четверостишия-катрены далеки от поэтического совершенства. Их корявый и какой-то потусторонний язык — это скорее шифровка. Он прячет то, что подглядел в «горящем зеркале», — не только от инквизиции, но и от нас с вами. В этой причудливой игре смыслов и событий и есть особая магия поэзии Нострадамуса. Он как бы протягивает нам будущее на одной ладошке, прикрывая ее другой. Он испытывает нас на сообразительность — и посмеивается над нами, и бесконечно жалеет. Он пишет о плохом больше, чем о хорошем. Что ж, наверное, в этом есть и наша вина…