Он спрятал находку в своей комнате наверху, в самом дальнем углу шкафа. Стеклянный кубик засунул в карман, который уже и так оттопыривался, - там был шнурок, моток проволоки, два пенса, пачка фольги, грязная марка и обломок полевого шпата.
Вошла вперевалку двухлетняя сестра Скотта, Эмма, и сказала: "Привет!"
- Привет, пузырь, - кивнул Скотт с высоты своих семи лет и нескольких месяцев. Он относился к Эмме крайне покровительственно, но она принимала это как должное. Маленькая, пухленькая, большеглазая, она плюхнулась на ковер и меланхолически уставилась на свои башмачки.
- Завяжи, Скотти, а?
- Балда, - сказал Скотт добродушно, но завязал шнурки. - Обед скоро?
Эмма кивнула.
- А ну-ка покажи руки. - Как ни странно, они были вполне чистые, хотя, конечно, не стерильные. Скотт задумчиво поглядел на свои собственные ладони и, гримасничая, отправился в ванную, где совершил беглый туалет, так как головастики оставили следы.
Наверху в гостиной Деннис Парадин и его жена Джейн пили предобеденный коктейль. Деннис был среднего роста, волосы чуть тронуты сединой, но моложавый, тонкое лицо, с поджатыми губами. Он преподавал философию в университете. Джейн - маленькая, аккуратная, темноволосая и очень хорошенькая. Она отпила мартини и сказала:
- Новые туфли. Как тебе?
- Да здравствует преступность! - пробормотал Парадин рассеянно. Что? Туфли? Не сейчас. Дай закончить коктейль. У меня был тяжелый день.
- Экзамены?
- Ага. Пламенная юность, жаждущая обрести зрелость. Пусть они все провалятся. Подальше, в ад. Аминь!
- Я хочу маслину, - сказала Джейн.
- Знаю, - сказал Парадин уныло. - Я уж и не помню, когда сам ее ел. Я имею в виду, в мартини. Даже если я кладу в твой стакан полдюжины, тебе все равно мало.
- Мне нужна твоя. Кровные узы. Символ. Поэтому.
Парадин мрачно взглянул на нее и скрестил длинные ноги:
- Ты говоришь, как мои студенты.
- Честно говоря, не вижу смысла учить этих мартышек философии. Они уже не в том возрасте. У них уже сформировались и привычки, и образ мышления. Они ужасно консервативны, хотя, конечно, ни за что в этом не признаются. Философию могут постичь совсем зрелые люди либо младенцы вроде Эммы и Скотта.
- Ну, Скотти к себе в студенты не вербуй, - попросила Джейн, - он еще не созрел для доктора философии. Мне вундеркинды ни к чему, особенно если это мой собственный сын. Дай свою маслину.
- Уж Скотти-то, наверно, справился бы лучше, чем Бетти Доусон, проворчал Парадин.
- И он угас пятилетним стариком, выжив из ума, - продекламировала Джейн торжественно, - дай свою маслину.
- На. Кстати, туфли мне нравятся.
- Спасибо. А вот и Розали. Обедать?
- Все готово, мисс Парадин, - сказала Розали, появляясь на пороге. Я позову мисс Эмму и мистера Скотти.
- Я сам. - Парадин высунул голову в соседнюю комнату и закричал:
- Дети! Сюда, обедать!
Вниз по лестнице зашлепали маленькие ноги. Показался Скотт, приглаженный и сияющий, с торчащим вверх непокорным вихром. За ним Эмма, которая осторожно передвигалась по ступенькам. На полпути ей надоело спускаться прямо, она села и продолжала путь по-обезьяньи, усердно пересчитывая ступеньки маленьким задиком. Парадин, зачарованный этой сценой, смотрел не отрываясь, как вдруг почувствовал сильный толчок. Это налетел на него сын.
- Здорово, папка! - завопил Скотт.
Парадин выпрямился и взглянул на сына с достоинством.
- Сам здорово. Помоги мне подойти к столу. Ты мне вывихнул минимум одно бедро.
Но Скотт уже ворвался в соседнюю комнату, где в порыве эмоций наступил на туфли, пробормотал извинение и кинулся к своему месту за столом. Парадин, идя за ним с Эммой, крепко уцепившейся короткой пухлой ручкой за его палец, поднял бровь.
- Интересно, что у этого шалопая на уме?
- Наверно, ничего хорошего, - вздохнула Джейн. - Здравствуй, милый. Ну-ка, посмотрим твои уши.
Обед проходил спокойно, пока Парадин не взглянул случайно на тарелку Скотта.
- Привет, это еще что? Болен? Или за завтраком объелся?
Скотт задумчиво досмотрел на стоящую перед ним еду.
- Я уже съел сколько мне было нужно, пап, - объяснил он.
- Ты обычно ешь сколько в тебя влезет и даже больше, - сказал Парадин. - Я знаю, мальчики, когда растут, должны съедать в день тонны пищи, а ты сегодня не в порядке. Плохо себя чувствуешь?
- Н-нет. Честно, я съел столько, сколько мне нужно.
- Сколько хотелось?
- Ну да. Я ем по-другому.
- Этому вас в школе учили? - спросила Джейн.
Скотт торжественно покачал головой.
- Никто меня не учил. Я сам обнаружил. Мне плевотина помогает.
- Попробуй объяснить снова, - предложил Парадин. - Это слово не годится.
- Ну... слюна. Так?
- Ага. Больше пепсина? Что, Джейн, в слюне есть пепсин? Я что-то не помню.
- В моей есть яд, - вставила Джейн. - Опять Розали оставила комки в картофельном пюре.
Но Парадин заинтересовался.
- Ты хочешь сказать, что извлекаешь из пищи все, что можно, - без отходов - и меньше ешь?
Скотт подумал.
- Наверно, так. Это не просто плев... слюна. Я вроде бы определяю, сколько положить в рот за один раз, и чего с чем. Не знаю, делаю, и все.
- Хм-м, - сказал Парадин, решив позднее это проверить, - довольно революционная мысль. - У детей часто бывают нелепые идеи, но эта могла быть не такой уж абсурдной. Он поджал губы: - Я думаю, постепенно люди научатся есть совершенно иначе - я имею в виду, как есть, а не только что именно. То есть какую именно пищу. Джейн, наш сын проявляет признаки гениальности.
- Да?
- Он сейчас высказал очень интересное соображение о диетике. Ты сам до него додумался, Скотт?
- Ну конечно, - сказал мальчик, сам искренне в это веря.