– Это будет мгновенная смерть? – спросила я. – Что именно случится?
– Думаю, да. – Он наморщил лоб. – Это нейротоксин. Он блокирует нервы, которые контролируют твои жизненно важные органы. Легкие перестанут всасывать воздух. Сердце остановится.
От того, как он это описывал, у меня внутри все перевернулось. Он заметил выражение ужаса на моем лице.
– Не думаю, что это очень больно. Зато недолго. С другой стороны, если это тип «А» или «В», то, чтобы убить одного человека, потребуется ввести все содержимое шприца. – Диего покачал головой. – Но не зная точно, какая это разновидность яда и в какой концентрации, предсказать невозможно, пока не… ну, вы понимаете. Пока мы им не воспользуемся.
– Как вообще кто-то в нашем городе смог раздобыть подобное вещество? – спросила Прия.
– Понятия не имею. – Диего запустил пальцы в свои лохматые волосы. – Какой-то черный рынок в Интернете? А может, этот человек вовсе не из нашего города?
– Не врубаюсь, – сказал Робби, обнимая меня, словно в попытке защитить. – Почему яд? Почему не пистолет, не кинжал или еще что-то?
– Их сложнее подделать, верно? – сказал Скотт.
– Почему ты так уверен, что яд не настоящий? – спросила Саша.
Он постучал себя по лбу.
– Я просто использую свой котелок. Они хотят, чтобы мы думали, что одной капли этой штуки достаточно, чтобы убить человека, – тогда мы не рискнем проверять, как она действует. Они явно не хотят, чтобы мы пытались выяснить, настоящий ли это яд, именно потому, что он не настоящий – и они не хотят, чтобы мы это обнаружили. Просто возвратная психология.
– Обратная, – поправила его я.
– Неважно. Я все еще считаю, что это розыгрыш.
– А может, они действительно хотят, чтобы кто-то из нас погиб. – Саша показала на бомбу. – Или чтобы мы все умерли.
Скотт нахмурился.
– Не понял.
– Если бы у нас в руках оказались нож или пистолет… кто знает, как все обернулось бы? Сколько людей были бы заколоты или застрелены? Но, вероятно, этот яд действительно не самого опасного типа и его достаточно, чтобы убить только одного человека.
Я кивнула, понимая ход ее мыслей.
– Но зачем? Учитывая, в каком положении мы оказались, какая им вообще разница, что случится с остальными? – спросила Прия.
– Потому что, – сказала я, почти перейдя на шепот, – они хотят, чтобы остальные жили с мыслью о содеянном.
Саша кивнула.
– Именно.
– Боже. – Робби вытер лоб.
– О господи, – произнесла Прия. – Это невозможно. Это совершенно невозможно.
Я шагнула к ней, инстинктивно стремясь ее успокоить, но она, съежившись, отшатнулась от меня. У меня в горле словно застыл тяжелый камень. С трудом проглотив его, я повернулась к Диего:
– А ты как думаешь, шприц настоящий?
Диего оттянул воротник рубашки.
– Я хотел сказать, что у нас нет никакой возможности это проверить. Скотт правильно сказал – мы не можем рисковать. Я не хочу выпускать из него ни капли. Если это сверхопасная разновидность яда и она попадет в воздух, кто-то может ее вдохнуть и это окажется смертельным.
– Думаю, нужно исходить из предположения, что яд настоящий, – сказал Робби. – Верно?
Я переглянулось с Диего, который стоял, потирая подбородок.
– Не знаю. Может, он и правда настоящий. Но я не знаю.
– Нет, нет… я имею в виду… – Робби облизал губы и нахмурился, словно ему сложно было облечь свои мысли в слова. – Нужно думать, будто вся эта история реальна. Яд, бомба – все это настоящее. Ну ладно, если не настоящее, отлично… мы введем кому-то эту хрень, и ничего не случится. Но нам все равно придется кого-то выбрать и отравить этого человека – в случае, если окажется, что и яд, и бомба настоящие. – Он кивнул в сторону бомбы. – Потому что мы не можем допустить, чтобы нас всех убило бомбой.
Все застыли. Интересно, у них сердца бились так же быстро, как мое? Я прижала руки к груди, чувствуя, как по ключицам стекает пот. Мне показалось, что в комнате с каждой минутой становится все жарче.
– Так что нам делать? – хрипло спросила Прия.
– Нам придется через это пройти, – сказала Саша. – Нам придется сделать выбор.
11 месяцев назад
Одиннадцатый класс, февраль
Я пыталась продержаться как можно дольше. Но в итоге получилось, что я ползла на четвереньках к Саше, умоляя ее, чтобы она спасла меня.
– Я сдохну через сорок пять секунд, – прокричала я. – Сорок четыре, сорок три. Оживи меня, оживи меня.
Но Саша была слишком занята вопросами собственного выживания.
– Погоди секунду. Эти гады никак не хотят дохнуть! – Она присела за стеной, которую соорудила из досок, едва успев уклониться от выстрела чьей-то винтовки. Помедлив несколько секунд, она соорудила помост, выглянула из-за стены, прицелилась из дробовика и выстрелила. – Проклятье! Да блин, это же был хэдшот!