– Спасибо, – Анна поморщилась. – Всегда мечтала получить награду от командира вражеской армии.
– Брось. Это всего лишь говорит о том, что ты хороший воин. – Бруно вдруг схватил Анну за плечи и тихо сказал: – Будь осторожна. Теперь мы не можем встречаться здесь каждый день, это будет подозрительно. В штаб я приезжаю по утрам в десять, если будет возможность – перехватывай меня. Если нет – каждые три дня на этом месте, начиная с завтра.
– Принято.
Попрощавшись, Анна почти бегом помчалась в казарму. Ветер с силой гнул верхушки голых деревьев, швырял в лицо пригоршни снега, зловеще выл, проносясь между ровными рядами бараков. Пальцы цепенели даже в карманах; наверняка в расположении роты сейчас было ничуть не теплее, и Анне вдруг настолько захотелось как можно скорее вернуться в штаб – где хорошо натоплено и стены без трещин, в которые влезает палец, – что она растянула губы в улыбке, подставляя лицо колкой метели.
На крыльце штаба Анну встретила грузная женщина лет сорока с погонами капитана.
– Эмма Линнегор? – спросила она.
– Так точно.
– Меня зовут Клара Бьёрн. Мне приказано проводить вас в вашу комнату.
Капитанша отвела Анну в левое крыло второго этажа и раскрыла перед ней одну из дверей, щелкая выключателем. Под потолком небольшой комнаты зажглась припорошенная пылью люстра. Интерьер включал в себя кровать, шкаф, письменный стол и стул.
– Располагайтесь, – равнодушно произнесла Клара.
– Спасибо, – ответила Анна на автомате, рассматривая свое новое обиталище.
Звук тяжелых шагов Бьёрн разразился эхом по коридору. Анна закрыла за ней дверь, положила рюкзак со своими вещами на стул, села на кровать, которая хоть и была достаточно жесткой, но всё же удобнее, чем в казарме. Подойдя к окну, Анна отодвинула плотную темно-красную занавеску. Снаружи зияла темнота, стекло было отчасти залеплено летящим снегом.
В шкафу с одной стороны обнаружились полки со старыми книгами и газетами, другая же сторона, очевидно, предназначалась для одежды. На вешалке висел комплект штабной формы – серая строгая юбка, такого же цвета пиджак и темно-зеленая блуза, судя по сырому запаху, пролежавшие на складе с десяток лет.
Анна выгрузила из сумки нехитрый багаж – расческу, подаренное Петрой маленькое настольное зеркало, сменное белье и полотенце. Затем она погасила лампу в комнате, вышла в коридор, освещенный парой тусклых лампочек, стараясь не шуметь, прошла в один конец, затем в другой. Казалось, что здесь, кроме нее, не было ни души. Когда Анна заходила, она видела, что в кабинете Штефана горел свет. Интересно, где он ночует? Абсолютно все двери в этом крыле были одинаковыми. Вероятно, в этих комнатах и жила вся штабная «верхушка». Анна решила, что будет разбираться с этим завтра, вернулась в свою комнату, заперлась и легла на кровать.
Ночью стало холоднее, порывистый ветер тарахтел оконными стеклами в иссохшихся деревянных рамах. Спала Анна плохо. Лишь под утро ей удалось отключиться на пару часов, до того как на рассвете ее разбудил громкий стук в дверь. Очевидно, это была Клара, исполнявшая роль штабного «будильника» – после стука, от которого возмущенно скрипнул дверной косяк, раздались ее удаляющиеся шаги и грохот в двери других комнат.
Анна оделась в новую форму, затем нашла на этаже женскую душевую, умылась и заново заплела косу. После этого она направилась в командирский кабинет. Штефан уже был на своем месте.
– Проходите, лейтенант, – произнес он, жестом приглашая Анну занять место за длинным столом. – Сейчас все соберутся, я представлю вас коллегам, и проведем небольшое совещание.
В течение следующих нескольких минут в кабинете собирались штабные офицеры, командиры рот, затем лениво ввалился Хенрикссон, последней вошла Бьёрн. Штефан представил всем своего нового советника, затем подвел итоги последней операции на границе и рассказал о некоторых дальнейших планах. В конце Виктор отпустил всех, кроме Анны.
– Лейтенант, нам нужно обсудить, как будет строиться наша дальнейшая совместная работа, – сказал Штефан, когда за последним офицером закрылась дверь. – Прежде всего, хочу сказать, что разведывательно-диверсионный взвод остается в вашем прямом подчинении, но нужно назначить нового полевого командира. Кого бы вы порекомендовали на эту должность?
– Юрген Йорг, – без раздумий ответила Анна. – Ему можно доверять.
– Хорошо, – негромко сказал Штефан и на секунду задумался, что-то рассматривая в лежащем перед ним документе. – Вот что мы сделаем сегодня. После завтрака начнете знакомиться с характеристиками офицеров нашей воинской части, затем вам нужно будет пообщаться лично со всеми ими, узнать об обстановке во всех ротах. Вы должны на зубок знать о состоянии нашей боеспособности: количество и состояние вооружения, сколько бойцов болеет или ранено, на этом будет строиться планирование дальнейших операций. Всё понятно?
– Так точно, полковник.
– Прекрасно. Кабинет справа от моего отныне ваш, там вам никто не будет мешать работать. Сейчас идите в столовую, а когда вернетесь, на вашем столе вас будут ждать папки с характеристиками.
Анна вернулась в комнату, надела свою продуваемую всеми ветрами куртку и пошла завтракать. До сих пор, даже получив звание лейтенанта, она не ходила в офицерский зал, а ела со всеми солдатами. Так делали даже многие ротные, но штабным не полагалось проявлять излишнее панибратство к личному составу – об этом Анне мельком шепнула Клара, когда они столкнулись у входа в столовую.
Проходя мимо солдатского зала, Анна окинула его взглядом и ощутила, как десятки пар глаз уставились на нее в ответ. Ощутив нечто похожее на вину, она поспешила пройти в дальний зал.
Кормили офицеров несравнимо вкуснее и разнообразнее, чем простых вояк: Анне досталась на завтрак ароматная котлета с тушеными овощами. Не то чтобы деликатес, но после месяцев питания слипшейся кашей и жестким мясом с костями – вполне себе радость. На самом деле, иерархическое разделение в Ноленсии наиболее четко прослеживалось именно в вопросе еды. Гражданские питались тем, что не отобрали военные. Низшие звания кормили абы чем, а лучшие продукты – даже из отобранных – доставались высоким погонам. Анна уже знала, что Штефану и его заместителю Хенрикссону и вовсе приносили еду прямо в штаб – и наверняка этим «небожителям» пищевой цепочки подавали яства, недоступные даже офицерскому составу.
Путь обратно всё так же пролегал через солдатский зал. Едва Анна появилась в нём, ее окрикнули в спину:
– Эй, Линнегор, слышали, ты теперь в штабе?
– А за какие заслуги? – раздался другой голос, после чего послышался смех нескольких человек.
Анна сделала вид, что не слышала этого. Но голоса не унимались:
– Да ей теперь даже разговаривать с нами в облом! Вы посмотрите, как поднялась!
Всё еще не оборачиваясь, Анна шла к выходу, и в этот момент в столовой появилась Дария с перевязанной рукой. Ее камуфляжная куртка была просто наброшена на больное плечо.
– Я давно предупреждала, не трожьте ее!
Голос Дарии разнесся эхом по всей столовой, и гул в солдатском зале неожиданно притих. Анна невольно улыбнулась.
– Хоть мне осколок раздробил кость, но я еще могу спустить по три шкуры с каждого из вас! Усекли? – Дария повернулась вокруг своей оси, показывая пальцем уцелевшей руки на всех присутствующих. – А Эмма красотка, вам бы поучиться, как быть воином, а не вечно обиженной соплёй! – Дария подошла к Анне и потрепала ее за плечо. – Мы рады за тебя, малышка! Не обращай внимания на этих дегенератов!
Анна с благодарностью обняла Дарию. Коротко поинтересовавшись ее самочувствием, она снова поспешила в штаб.
Весь день Анна изучала характеристики, затем ходила по казармам и общалась с ротными, тщательно конспектируя все данные в старый довоенный блокнот с пожелтевшими страницами. После ужина она, уставшая, вошла в свой кабинет, чтобы немного навести порядок и сложить бумаги, которые валялись на столе.
Щелкнула дверь, и в кабинете появился Штефан.
– Ну что, лейтенант, со всем управились в первый день на новой должности? Тяжело? Утром вы выглядели куда лучше.