Полковник прислонился к дверному косяку, скрестив руки на груди. Анна бросила на него мимолетный взгляд, продолжая сортировать документы.
– Не то чтобы очень тяжело… Я привыкну.
– У вас внушительный опыт разведки в боевых условиях, Линнегор. Вам доводилось проходить десятки километров за одну ночь, пробираться по лесу под вражескими пулями, вы теряли товарищей… И вот, рутинная бумажная работа делает из вас загнанную лошадку, – Штефан усмехнулся.
– Полковник, – Анна выпрямилась, – я бы не делала поспешных выводов по итогам всего лишь одного дня.
Штефан смерил ее пристальным взглядом, но в его глазах впервые проскользнуло что-то вроде уважения.
– Хорошо, лейтенант. Главное, что у вас есть характер. Просто если вы сталкиваетесь с какими-то трудностями на службе, мне нужно об этом знать. У нас не должно быть секретов.
Анна глубоко вдохнула, помолчала секунду и решительно произнесла:
– Те, кого я еще вчера вела в бой, сегодня плюются мне в спину. С этим справиться труднее всего.
Штефан поднял глаза к потолку, словно на пыльном плафоне люстры сидели невидимые обидчики его новой подчиненной.
– Запомните, лейтенант, завидуют только тем, кто лучше. Кто успешен. Слабаки всегда плюют в них. Сильные учатся и берут пример. – Он развернулся к двери, напоследок сказав: – Не сидите тут допоздна, экономьте электричество.
Анна выскользнула из штаба после отбоя, когда всё начальство разбрелось по своим комнатам. Прокравшись в хозблок, она встретила там скучающего Бруно, который сидел на присыпанных снегом ящиках. Анна протянула ему несколько листов бумаги.
– Я думал, ты уже не придешь. Уже околел тут весь. Что это? – он взял листы в руки.
– Переписывала добытые сегодня сведения, – ответила Анна, слегка запыхавшись.
– Ого. Богато, – протянул Бруно, бегло оглядев записи. Без освещения всё равно ничего не возможно было прочесть.
– Должность советника Штефана имеет много преимуществ, особенно если ты двойной агент, – подмигнула Анна своему связному и развернулась, чтобы уйти обратно в штаб. – Спокойной ночи.
========== Глава 8. Теплый свет живого огня ==========
Уже неделю Анна работала в штабе. Ей приходилось выполнять разные поручения Штефана – заполнить бумаги, передать какую-либо информацию ротным и тому подобное. Одним утром, когда Анна уже привычно вошла в кабинет полковника, тот раскладывал на своем длинном столе старые карты местности. Штефан выглядел немного веселее, чем обычно.
– Доброе утро, Линнегор, – он слегка улыбнулся ей. – Я хочу, чтобы вы аккуратно оформили штабные карты в соответствии с той информацией, которую добыли наши разведчики.
Штефан достал из-под стола карты меньшего размера, помятые и с небрежными пометками на них. Затем он выгреб из выдвижного ящика несколько карандашей и положил это всё перед Анной.
– Будет сделано, полковник, – сказала она.
Пока Анна неспешно рассматривала карты разведчиков, пытаясь расшифровать на них значки и надписи, сделанные явно во время каких-то вылазок в ревенский тыл, Штефан сел на свое место и что-то писал в ежедневнике. Тишину в кабинете нарушал только шорох бумаг и иногда – скрип карандашного грифеля. Анна так увлеклась своим делом, что уже через несколько минут почти забыла о присутствии рядом главнокомандующего вражеского гарнизона. Она тихо проговаривала себе под нос расшифрованные слова и числа, чтобы они не вылетели из головы, пока она перемещается от карты к карте.
Идиллию нарушила распахнувшаяся дверь, в которую вошел Хенрикссон.
– Привет, привет, труженики картографии… – сказал он, обходя стол, на котором кипела работа Анны. – Милая, сходи прогуляйся, пока мы с командиром пошепчемся.
– Она здесь вообще-то занята, если ты не заметил, – сказал Штефан, не спеша отрываться от своего блокнота.
Хенрикссон встал около него, наблюдая, как Анна продолжает порхать над картами.
– Ты погляди-ка… Раньше ты никому не разрешал заниматься художествами прямо у себя в обиталище. Но стоило появиться молодой женщине… Виктор, Виктор… Старый ты кобель, – хохотнул Хенрикссон.
– Сказал лысеющий пингвин, разменявший пятый десяток. Может, не будем опускаться до сальных подколок? – в голосе Штефана слышалось едва сдерживаемое раздражение.
– Может, я подожду за дверью? – вмешалась Анна.
– Нет! – резко выпалил Штефан. – Работайте, лейтенант, не отвлекайтесь. Оскар, пойдем к тебе в кабинет и там поговорим.
Хенрикссон вышел, и Штефан последовал за ним. Проходя мимо Анны, он тихо процедил:
– Чёртов клоун…
Как только офицеры удалились, Анна быстро достала из кармана небольшой сложенный вчетверо листок и принялась делать на нем быстрые, размашистые записи.
***
На смену морозным метелям уже несколько дней как пришла оттепель. Альгус стал бело-черно-серым с мелкими вкраплениями камуфляжно-зеленого, проталины на фоне грязного, еще не сошедшего снега зияли, будто провалы на месте глаз у мертвеца. Над всем этим в довершение картины нависали низкие свинцовые тучи.
Расправившись с картами, Анна вышла на улицу, держа в руке тонкую папку. Нужно было зайти в несколько казарм за новой информацией по личному составу – солдат начал массово косить грипп, что, несомненно, сказывалось на обороноспособности Ноленсии. Радовало лишь то, что начало эпидемии подстегнуло вещевой склад, наконец, выдать зимнюю форму. Теплая куртка и вязаная шапка неплохо согревали тело, но в душе у Анны было совсем промозгло, как в безлюдном городе в обложной дождь.
Необъяснимая тоска по чему-то недостижимому скручивала всё внутри. На самом деле, поводов для такого состояния было предостаточно вот уже восемь лет, но раньше Анне удавалось задвигать депрессию в самые дальние уголки сознания и жить так, как диктует текущая обстановка. Но в последние дни ей было всё сложнее подавлять рвущиеся наружу эмоции. Хотелось не то разрыдаться у кого-нибудь на плече, не то сбежать на фронт под свистящие мины. Анна предполагала, что монотонная штабная работа действует на нее таким пагубным образом.
Вечером, незадолго до отбоя, она занесла документы Штефану в кабинет, застав там Клару. Полковник, по всей видимости, как раз заканчивал давать ей какие-то поручения.
– И напоследок, принеси мне чаю. О, лейтенант, чаю со мной не выпьете? – сказал он, увидев вошедшую Анну, и, воспользовавшись секундным замешательством последней, сам же решил за нее: – Клара, будь любезна, сделай нам по чашечке.
Бьёрн кивнула и молча удалилась.
– Присаживайтесь, лейтенант… – Штефан с усталым вздохом потер глаза, затем посмотрел на старомодные часы, стоявшие на столе. – Долгий был день, да?
Анна лишь повела плечом, не зная, что ответить: для нее день был обычным. Штефан же продолжил:
– Старый хрен Оскар умеет испортить настроение надолго.
Клара принесла чай на подносе, поставила чашки перед ними обоими и удалилась. Анна взяла ложечку и сказала, не спеша размешивая содержимое чашки:
– Простите, полковник… Могу я задать вопрос?
Штефан кивнул, осторожно отпивая горячий чай.
– В чем заключается ваша неприязнь с Хенриксоном? – спросила Анна.
Полковник взглянул на нее сквозь пар, поднимающийся от чашки. Анна добавила, приподняв бровь:
– У нас ведь не должно быть секретов?
Усмехнувшись, Штефан одобрительно покачал указательным пальцем:
– Быстро учитесь. – Он откинулся на спинку стула. – У нас с Оскаром много разногласий. На самом деле, он стал моим заместителем еще тогда, когда Ноленсия была лишь кучкой разрозненных поселений. Просто кроме него, было некого взять на эту должность, а один бы я не справился. Теперь мне сложно с ним. Но он уже настроил против меня половину офицеров, так что даже пристрелить его я не могу, – последнюю фразу Штефан произнес почти сквозь зубы. Он несколько секунд помолчал и продолжил: – В самой концепции нового мира мы с ним не сошлись. Я ведь был против того, чтобы у нас в штабе был генератор. А ему хотелось, чтобы лампочки горели! – полковник демонстративно возвел руки к включенной люстре. – Он говорил, если мы пользуемся машинами и оружием, то почему нельзя лампами? Да потому что без машин и оружия не будет армии, а без армии не будет Ноленсии! – Штефан сам не заметил, как повысил голос. – Когда мы победим, когда весь мир поймет, что нельзя возвращаться к тому, что погубило человечество, вот тогда мы выбросим винтовки и автоматы и пересядем на лошадей! – Штефан перевел дух после своей эмоциональной речи, встал, взял с полки подсвечник с тремя свечами, чиркнул спичкой, зажег фитили и, быстро метнувшись к выключателю, погасил электрический свет. – Ведь как прекрасен живой огонь, Эмма…