– Превосходно, – говорю я, не вдаваясь в подробности. Потому что, честно говоря, только предполагаю, что Грэм поживает превосходно. Я давно уже понятия не имею, что он чувствует или думает, поживает ли он превосходно, хорошо или отвратительно. – Просто великолепно.
– Ты хорошо себя чувствуешь?
– Я чувствую себя прекрасно. А что?
– Не знаю, – говорит она, окидывая меня взглядом. – Просто у тебя усталый вид. Ты высыпаешься?
– Ну ты даешь, – бормочет Ава.
Я закатываю глаза и беру меню. Мама обладает склонностью говорить гадости в лицо. Меня это никогда особо не беспокоит, так как мне и Аве достается поровну. Наверное, потому, что мы так похожи. Ава всего на два года старше меня. У нас одинаковые прямые каштановые волосы чуть ниже плеч. Одинаковые глаза того же цвета, что волосы. И, как утверждает мама, у обеих очень усталый вид.
Мы делаем заказ и в ожидании еды болтаем о пустяках.
Мы почти заканчиваем обед, когда кто-то подходит к нашему столику.
– Аврил?
Мы с Авой поднимаем глаза. Элеонора Уоттс перекладывает свою нежно-голубую сумку «Эрме» с одного плеча на другое. Ей кажется, что это ужасно тонкий маневр, но с таким же успехом она могла бы дубасить нас этой сумкой по голове, крича: «Посмотрите на меня! Я могу позволить себе сумочку за пятнадцать тысяч долларов!»
– Элеонора! – восклицает мама. Она встает, и они делают вид, что целуются. Элеонора смотрит на нас. Я заставляю себя улыбнуться.
– Квинн и Ава! Дамы, вы прекрасны, как всегда! – Я едва удерживаюсь, чтобы не спросить ее, не выгляжу ли я усталой. Она садится на свободное место и обхватывает сумку обеими руками. – Как поживаешь, Аврил? Я не видела тебя с тех пор… – Она замолкает.
– С торжества по случаю помолвки Квинн с Итаном Ван Кемпом, – заканчивает мама.
Элеонора качает головой.
– Поверить не могу, что прошло столько времени. Посмотреть на нас, так мы уже бабушки! Как это вообще могло случиться?
Мама берет свой бокал и отпивает глоток мартини.
– Я еще не бабушка, – говорит она так, словно хвастается. – Ава с мужем переезжают в Европу. Дети помешали бы их охоте к перемене мест, – говорит она, легкомысленно махнув рукой в сторону Авы.
Элеонора поворачивается ко мне, ее взгляд изучает мое обручальное кольцо и наконец возвращается к лицу.
– Ну а ты, Квинн? Ты ведь уже давно замужем, – говорит она со смехом, свидетельствующим о неведении.
Мои щеки горят, хотя я уже должна бы привыкнуть к таким разговорам. Я знаю, что люди не хотят быть бестактными, но от этого их замечания не делаются менее болезненными.
– Когда вы с Грэмом заведете ребеночка?
– Ты не хочешь детей?
– Продолжай стараться, и все получится!
Я прокашливаюсь и беру стакан с водой.
– Мы работаем над этим, – говорю я, прежде чем сделать глоток.
Я хочу, чтобы на этом все закончилось, но уж мама-то постарается, чтобы такого не произошло. Она наклоняется к Элеоноре, словно меня вообще здесь нет.
– Квинн борется с бесплодием, – говорит мама, словно это касается кого-то, кроме меня и Грэма.
Элеонора наклоняет голову и смотрит на меня с жалостью.
– О, бедняжка, – говорит она, накрывая мою руку своей ладонью. – Как жаль это слышать. А вы не рассматривали возможность ЭКО? Моя племянница с мужем не смогли зачать естественным путем, а теперь со дня на день ожидают близнецов.
Рассматривали ли мы возможность ЭКО? Она всерьез? Наверное, следовало бы просто улыбнуться и сказать, какая это отличная идея, но я вдруг понимаю, что у моей выдержки есть предел и он только что достигнут.
– Да, Элеонора, – говорю я, выдергивая руку. – Вообще-то у нас уже были три неудачные попытки. Это истощило наш сберегательный счет, и нам пришлось во второй раз заложить дом.
Лицо Элеоноры краснеет, и я тут же смущаюсь своего ответа, то есть понимаю, что мама, наверное, в шоке. Но я не смотрю на нее, чтобы убедиться. Я вижу, как Ава делает глоток воды, пытаясь скрыть смех.
– О, – говорит Элеонора. – Это… Мне очень жаль.
– Ничего, – вмешивается мама. – Все, через что мы проходим, дается нам не без причины. Даже испытания.
Элеонора кивает.
– О, я верю в это всем сердцем, – говорит она. – Пути Господни неисповедимы.