— Коннор.
— Винсент, — холодно ответил Коннор, его лицо исказилось, как если бы он прямо сейчас съел лимон. — Я бы сказал, что рад тебя видеть, но мне не нравится лгать людям в лицо.
— Нет, ты предпочитаешь просто вонзить нож нам в спину, — усмехнулась миссис Темплтон.
— Я привел кое-кого с собой, — сказал Винсент. — Надеюсь, ты не возражаешь.
Затем раздался резкий цокот каблуков по полу.
И лицо Коннора тут же помрачнело.
Я никогда не видела его таким, никогда. Он выглядел так, словно кто-то ударил его в солнечное сплетение, и его вот-вот стошнит.
Либо это, либо он увидел привидение.
Или что-нибудь похуже.
— Привет, Коннор, — произнес женский голос.
Голос, который я слышала раньше.
Низкий и гортанный.
Молодая Лорен Бэколл.
Мой желудок чуть не вывалился из тела, когда я добралась до угла коридора, всего на шаг отставая от Джонни.
Там стояла Грейс Келли с золотистыми волосами, все еще одетая в шелковую блузку и юбку-карандаш.
Она встала рядом с другим новоприбывшим, мужчиной, который выглядел как немного более низкая и менее красивая версия Коннора, с русыми волосами вместо черных.
— Черт, — прошептал Джонни.
Коннор просто стоял, уставившись на нежданную гостью.
Я похлопал Джонни по плечу и вопросительно посмотрела на него, хотя в глубине души уже знала ответ.
Я не хотела слышать это вслух… но я должна была.
Я должна была знать наверняка.
Джонни оглянулся на меня с болезненным выражением на лице.
— Миранда Локвуд, — прошептал он.
Я покачала головой, как будто это ничего для меня не значило.
Но это имя значило многое. Мистер Темплтон уже называл это имя.
«После Миранды ты сильно изменился».
Голос Джонни звучал сочувственно и серьезно, как будто он сообщал о смерти близкого человека.
— Бывшая невеста Коннора.
Женщина, которая разбила ему сердце.
Я снова посмотрела на красотку и увидела, как она вложила свою руку в руку Винсента.
Мои глаза расширились, и я перевела взгляд на Коннора.
С таким же успехом она могла застрелить его.
Я видела агонию на его лице… видела, как ему было больно…
Как сильно она на него подействовала, даже спустя восемь месяцев.
И весь мой мир рухнул.