Гарет перебрал в уме несколько вариантов своего поведения, а потом небрежно прислонился к косяку и принялся насвистывать.
Барон тут же вскинул голову.
– Прекрати, – резко приказал он. Гарет поднял бровь и перестал свистеть.
– И встань прямо. Господи, сколько раз я тебе говорил, что свистеть неприлично? Гарет немного помолчал и спросил:
– Я должен что-то на это ответить или это был риторический вопрос?
Лицо отца стало пунцовым.
Гарет знал, что его намеренно насмешливый тон разозлит барона, но иногда было чертовски трудно держать язык за зубами. Он потратил годы на то, чтобы завоевать любовь отца, а теперь, отчаявшись, махнул на все рукой.
И если ему удается сделать отца таким же несчастным, каким старик делал его, – так тому и быть. Гарет даже чувствовал некое удовлетворение. Должен же человек получать удовольствие там, где это возможно.
– Я удивлен, что ты приехал. Гарет озадаченно нахмурился:
– Ты же просил меня приехать.
Он никогда не осмеливался открыто выказывать неповиновение отцу. В мечтах Гарет всегда давал ему отпор. Он говорил барону все, что о нем думает, но в реальности его наглость, как правило, ограничивалась насмешливым свистом или угрюмыми взглядами.
– Да, просил. – Отец слегка откинулся на спинку стула. – Тем не менее, если я чего-либо прошу от тебя, я никогда не жду, что ты правильно истолкуешь мое желание.
Гарет промолчал.
Отец встал и подошел к столу, где стоял графин с бренди.
– Ты, вероятно, удивлен, зачем я тебя позвал. Гарет молча кивнул, но так как отец не удосужился взглянуть на него, он добавил:
– Да, сэр.
Барон сделал порядочный глоток бренди и заставил сына ждать, пока он явно наслаждался отличным напитком. Потом он обернулся и, глядя на сына холодным оценивающим взглядом, сказал:
– Я наконец решил, как ты можешь принести пользу семье Сент-Клеров.
Голова Гарета дернулась от удивления.
– Вот как, сэр?
Его отец сделал еще один глоток и, выдержав паузу, произнес:
– Ты женишься.
– Сэр? – Гарет чуть было не поперхнулся.
– Этим летом, – подтвердил лорд Сент-Клер.
Гарет схватился за спинку стула, чтобы не упасть. Господи, да ему же всего восемнадцать! Он слишком молод, чтобы жениться. А как же Кембридж? Разве сможет он там учиться, будучи женатым? И где прикажете ему жить с женой?
А... Боже милостивый, на ком он должен жениться?
– Это отличная партия, – продолжал барон, не обращая внимания на реакцию Гарета. – А приданое, несомненно, улучшит наше финансовое положение.
– Наше финансовое положение, сэр, – тупо повторил Гарет.
Лорд Сент-Клер оценивающе посмотрел на сына.
– Наше имущество заложено и перезаложено, еще год, и мы вообще все потеряем.
– Но... как?
– Итон дорогое заведение, – отрезал барон.
«Вряд ли Итон мог довести семью до банкротства, – в отчаянии подумал Гарет. – Неужели только я в этом виноват?»
– Ты, конечно, меня разочаровал, – сказал барон, – но я выполнил свои обязательства. Ты получил образование, приличествующее джентльмену. У тебя была лошадь, одежда и крыша над головой. Настало время поступить, как подобает мужчине.
– Кто?
– А?
– Кто? – чуть громче произнес Гарет. – На ком я должен жениться?
– На Мэри Уинтроп, – безапелляционно заявил барон.
Гарет похолодел.
– Мэри...
– Дочь Роутена.
Будто Гарет этого не знал!
– Она будет отличной женой, – продолжал барон. – Послушной. А ты, если захочешь развлекаться в городе со своими дружками, можешь запереть ее в деревне.
– Но, отец, Мэри...
– Я сделал предложение от твоего имени, брачный контракт уже подписан. Дело решенное.
Гарету стало трудно дышать. Нельзя насильно заставить человека жениться.
– Роутен хочет, чтобы свадьба была в июле. Я сказал ему, что мы не возражаем.
– Но... Мэри... Я не могу жениться на ней.
Брови барона поползли вверх.
– Ты можешь, и ты женишься.
– Но отец, она... она...
– Простушка? – ухмыльнулся барон. – А какая разница, кто окажется под тобой в постели? А больше у тебя не будет с ней никаких дел. – Он подошел к сыну почти вплотную. – Все, что от тебя требуется, – это появиться в церкви. Ты меня понял?
Гарет промолчал.
Он знал Мэри Уинтроп всю свою жизнь. Она была старше его на год, а их поместья соседствовали уже более века. Детьми они дружили, но очень скоро выяснилось, что у Мэри не все в порядке с головой. Он оставался ее защитником, когда бывал дома, и не раз бился в кровь с теми, кто обзывал ее или пытался воспользоваться ее добротой.