Уэст подал Флинчу свой шейный платок:
– Прошу, завяжи попроще. – И с плохо скрываемым отвращением ждал, пока слуга закончит завязывать узел.
– У нас кто-то есть? – спросил Флинч, разглаживая ткань так, чтобы добиться совершенства.
– Да, только что прибыли.
– Мне позвать мистера Блейна? Миссис Корбелл? Не думаю, что они знают о прибытии гостей.
– Не беспокой их. Я не уверен, что она останется.
– Она? – Флинч покачал головой, неявно выражая свое неодобрение. – Не мне говорить, но…
– Именно, Флинч. Не тебе говорить.
Резкость тона Уэста заставила слугу замолчать в растерянности. Он уже привык, что ему позволялись определенные вольности. И самое главное – Уэст не возражал, когда его слуга говорил то, что считал нужным, невзирая на ранги. Но молчание Флинча длилось недолго.
– Я надеялся, что вы и мисс Эшби сойдетесь, – быстро отрапортовал Флинч, – обидно, если бы какая-нибудь ветреница встала между нею и вами и…
– Черт, Флинч, кто, ты думаешь, ждет меня внизу?
У Флинча чуть глаза не вылезли из орбит.
– Вот и я о том же, – констатировал Уэст. – А теперь, Флинч, закрой рот, пока я не подцепил тебя крючком.
У Флинча челюсть встала на место. Он подал Уэсту сюртук, предварительно его отряхнув.
Уэст обернулся и застегнул сюртук на три пуговицы.
– Не уходи далеко. Ты можешь мне понадобиться. А еще лучше, спи вполглаза.
– Как пожелаете.
– Но ты не должен подслушивать под дверью. – Уэста не ввело в заблуждение оскорбленное выражение лица слуги. – Если Нортхем тебе хорошо заплатит, ты на это пойдешь.
– Вы меня оскорбляете.
Уэст помолчал, оценивая степень серьезности тона Флинча.
– Тогда графиня, – сказал он, вдруг став подозрительным. – Ты бы сделал такое для леди Нортхем.
– Ну, тут мне крыть нечем.
Рия сидела на пуфике, глядя в огонь, когда Уэст вошел в комнату. Бокал с шерри в ее руке слегка накренился. Слишком резким оказался переход от мира грез в реальность. Она сняла перчатки и плащ, и, хотя она не выглядела такой оборванкой, как в прошлый раз, во время ее первого визита к нему, утомительное путешествие сказалось на ее наряде – на платье залегли складки, воротничок засалился. Но и лицо ее хранило следы усталости. Уголки губ чуть опустились вниз, плечи поникли, веки отяжелели, от ресниц на щеки легла тень.
В холле часы пробили два. Уэст приподнял бровь, желая указать ей на слишком уж позднее время для визита, Рия заметила его многозначительный взгляд. Она покраснела, краска залила лицо и шею, до самого воротничка.
– Я знаю, что вы прервали со мной отношения, – с тихим достоинством произнесла она. – Ни к чему подкреплять выражение ваших чувств иронией.
– Я не согласен. – Уэст прошел к буфету и плеснул в хрустальный фужер немного виски. – Прервал отношения – едва ли подходящее определение. Разве вы не могли написать, что намерены приехать? – Он выглянул из окна на улицу. Ни кареты, ни кучера. – Вы снова решили воспользоваться наемным экипажем'?
– Разумеется. Я не могу позволить себе забрать экипаж, принадлежащий школе. К тому же у мистера Добсона есть еще много других обязанностей, помимо обязанностей кучера. – Она гордо вскинула голову: – Я же вам писала. Я отправила вам письмо больше двух недель назад.
– Да, и вы стучали в дверь, прежде чем войти.
– Вы мне не верите? – Рука у Рии заметно задрожала. – Я писала, и я стучала, но я не буду умолять вас мне поверить. Я так часто вам лгала, что мне вообще странно, как вы разрешили мне что-то вам объяснять.
Уэст поднял фужер, словно Рия произнесла тост.
– Я не получал от вас никаких писем, – произнес он с грустной иронией. – По крайней мере, последние две недели. Ни одного письма с тех пор, как вы отправили портрет сэра Алекса.
Рия нахмурил ась:
– Но портрет я послала около месяца назад. Я пишу вам каждую неделю.
Уэст насторожился:
– Вы не нашли странным, что я задавал один и тот же вопрос в каждом письме? По-моему, он должен был навести вас на мысль о том, что я не получал от вас ответа.
– О каких письмах вы говорите? Я ничего не получала.
– Ни одного письма'?
Рия покачала головой. Выражение лица у нее стало явно озадаченным. Уэст прошелся по комнате и присел на подлокотник кресла. Он выглядел совершенно непринужденно – рука протянулась вдоль спинки, одна нога обвила ножку кресла, и его поза сочетала несочетаемое: непринужденность с настороженностью.
– После того как вы уехали из Гиллхоллоу, я получила корреспонденцию от совета учредителей, – поведала ему Рия. – Еще я получала письма от Маргарет и ее детей. Мой прадед, живущий в Гринвиче, тоже мне писал. Не думаю, что нам следует винить почту. Странно, что я не получила ни одного вашего письма.
– Вот и я думаю. – Он отпил глоток. Он решил, что дело, которое привело Рию из Гиллхоллоу в Лондон, может еще немного подождать. В первую очередь надо разобраться с загадочно исчезавшими письмами.
– Как вы отправляете письма?
– В холле, у входа, есть специальная корзина. Может, вы ее заметили, когда посещали нас. В корзину мы складываем свои письма. Каждый день по меньшей мере один раз приходится ездить в Гиллхоллоу. Тот, кто туда едет, забирает письма и на почте в Гиллхоллоу уже опускает их в ящик.
– Таким образом, любой может забрать оттуда письмо.
– Я не думаю, что… – Рия замолчала. Уэст никого не обвинял, он просто сделал замечание по ходу ее рассказа. Стоило прислушаться к нему, а не защищаться от нападок. – Да, – согласилась она. – Любой мог бы забрать письмо из корзины.
– А как насчет приходящих в школу писем? Тут какой порядок?
– Письма приносят непосредственно мне для сортировки. После того как я отбираю адресованные непосредственно мне – как частные, так и на имя школы, – оставшиеся я отдаю учителям, чтобы те раздали их адресатам.
– Кто приносит вам письма?
– Любой, кто заберет их в Гиллхоллоу.
– Но вы там не часто бываете.
– Редко, – подтвердила его догадку Рия.
– Значит, не вы видите их первой.
– Нет, но… – Рия прикусила губу. – Нет, я не тот человек, к которому почта попадает в первую очередь.
Уэст понимал, что должна чувствовать Рия. Понимал и природу ее сомнений, понимал он и то, что сейчас все зависит от степени их доверия друг другу. Если она действительно ему доверяет, то вопрос, писал он ей или нет, отпадет сам собой. Конечно, писал. И тогда надо искать ответ на вытекающий вопрос: кто же воровал письма?
– Начнем с корреспонденции, которую я от тебя получил. Бандероль с портретом сэра Алекса – ты как ее отправляла?
– Я положила ее в корзину… Нет, я передала ее лично мистеру Добсону, который как раз в тот момент брал письма из корзины.
– Тогда никто, кроме мистера Добсона, эту бандероль не видел.
– Нет. Он сразу поехал в Гиллхоллоу.
– И бандероль дошла до места назначения.
– Да.
– И больше ни одно из писем не дошло. И мои письма к тебе тоже не приходили. Вывод таков, что вина не лежит ни на почте, ни на моих слугах.
Рия сделала большой глоток хереса и почувствовала, как внутри нее разливается тепло.
– Согласна, – подтвердила она. – Виноват кто-то из школы.
– Ты не хочешь высказать свои предположения?
– Нет, я не могу.
– Я думаю, мистера Добсона из числа подозреваемых можно исключить, – предположил Уэст. – Но боюсь, все остальные остаются под подозрением.
– Я сомневаюсь, что тут замешана миссис Абергаст. Не могу припомнить, когда она последний раз ездила в Гиллхоллоу, и она почти никогда не приносит мне почту. Наверное, кто-то другой.
Уэст допил виски и поставил фужер на стол.
– Может, нам не так важно знать кто, как важно знать, почему изымали письма.
Рия кивнула с отсутствующим видом и сжала ножку бокала.
– До того как я отправила рисунок, я послала тебе еще одно письмо. Ты его получил?
Он попытался встретиться с ней взглядом, но она отвела глаза.