Хотя бы за то, что ее не подталкивали и не бросили связанной, как тех, она уже была благодарна. Ступая тихо, не издавая почти никаких звуков, Тома с каждым шагом приближалась ко входу. Нестерпимая вонь становилась удушающей.
Мысль, что в такой вонище Тапус учует малюсенький сладкий кусочек, казалась маловероятной, но другие идеи отсутствовали. Через силу сделав еще шаг, она оказалась на том самом выступе, с которого мутант стащил мужика с дубиной.
- О, Боже! Спаси и помоги! – пищала жалобно Тома, напряженно вглядываясь в сумрак и надеясь, что набравшийся сил Хрюша не допрыгнет до балкона и не стащит ее вниз.
Тишина… Тишина, в которой она слышала только стук своего бешено бьющегося сердца. Упади сейчас хоть камушек, от напряжения Тамара бы рухнула вниз сама, потому что ноги тряслись, а голова шла кругом.
- Хрюша! – шепотом позвала она, но зверь не отозвался.
- Хрюша! Хрюша – хороший! – чуть громче и уверенней повторила Тома, ожидая услышать рык, но вместо этого в дальнем темном углу из-под соломы блеснули два огонька. Зарытый в солому мутант, не мигая, смотрел на нее.
- Хороший мальчик! – голос предательски дрогнул. Она опустила прутик вниз и стала ждать.
- Я тебе вкусненького принесла, - ласково поманила она. Боров принюхался, но не сдвинулся с места. От испуга, отчаяния и обиды, что даже хряк к ней больше не питает привязанности, Томины нервы сдали.
- Даже ты меня не любишь! – заплакала она, жалуясь на жизнь. – Ты тут в дерьме сидишь, а я в уродском теле мучаюсь. Тебя никто не любит, и меня никто, совсем никто не любит! И кормят плохо, и сороконожек подсовывают, а может и плюют! Один ты меня пожалел, а теперь бросил! Скотина ты, как и все мужики…
- Скотина! – она вытерла рукавом сопли. После слез нашли равнодушие и апатия. Плюнув на все, Тамара сняла с прута кусок лепешки и положила в рот. От такой наглости урод зарычал.
- А нечего было нос воротить! - заметив его недовольство, позлорадствовала Томка. Ворчание становилось все более недовольным. - Обиделся, да? А я тебя звала! – она смотрела на него, выдерживая взгляд злых глаз. – Долго думал!
Человеческие глазки Хрюши красноречиво выражали, как он разочарован в ней. Попадись она ему сейчас, продемонстрировал бы все, что о ней думал.
- Ладно, не расстраивайся. У меня еще есть, – примирительно сказала Тома. Она выплакалась и теперь немного пришла в себя. Вытащив из плечевого мешка целую лепешку, швырнула в угол. - Ешь, я не жадная.
Больше упрямца уговаривать не пришлось. Даже медведи, задрав лося, не отказались бы отведать меда. Так и Хрюша, отбросив спесь, с удовольствием слизывал остатки меда с пола.
- Еще хочешь?
Его гнев сменился на милость. Тома с выступа немного подразнила зверя и лишь потом бросила вторую лепешку, которая не долетела до животного пару метров. Хрюша презрительно фыркнул, но все же подошел ближе. Третья порция еще не была вынута из мешка, а чудовище уже сидело в ожидании.
- Хрюша - хороший мальчик? – спросила она, глядя уроду в глаза.
- Хр-рр!
- Ну, если хороший, на еще! – великодушно произнесла Тамара.
Когда пятая лепешка появилась в ее руках, чудище стояло на двух нижних лапах, а верхними тянулось к вожделенной сладости. Робкий намек на хрупкую дружбу замаячил где-то вдалеке, но спускаться вниз было очень страшно.
Глава 9
Вызнать, кто велел разбойникам из шайки Глоша поджидать Тамаа у входа к тапусу, так и не удалось. Даже под угрозой оказаться в зубах леденящего душу чудовища, связанные преступники клятвенно заверяли и божились, что ничего о повелевшем оглушить и сбросить девчонку монстру не знают.
Пока Глош был жив, он лично ходил на встречи с неведомым заказчиком. Накануне под покровом ночи человек, с головой укутанный в плащ, незаметно подкрадывался со спины и шепотом передавал время и место встречи. Приходя к назначенному месту и приложив ухо к щели, слышал тихий, едва разборчивый шепот.
Лишь в одном Хула была теперь точно уверена: человек, который пользовался слуховыми коридорами, хорошо их знал, а значит тот, кто отдавал пустынникам указания, занимал высокое место в городе. Совет Равных состоялся вчера поздним вечером, а утром Тамаа уже поджидали. Верить, что кто-то из пяти старейшин доносчик и законопреступник, замышлявший повторное убийство девчонки, не хотелось. Новость не укладывалась в голове, но с каждой минутой размышлений женщина все более в этом уверялась. Вот только кому потерявшая память Тамаа оказалась помехой? Манну или ненавидящему ее Лузу?