Разогнав ненужных зрителей, предвкушавших целое представление, она медленно, с большой неохотой спустилась по веревке вниз.
"Интересно, а как они его сюда затаскивали? Не с выступа же скидывали?"
Зверь радостно заулыбался, но, услышав ее жалобные вздохи, заранее молящие о снисхождении, почуял неладное. На мгновение Томе даже показалось, что авантюра с упряжью может обойтись малой кровью, однако как только извлекла из-за спины кожаные ремешки, дерзкая морда Хрюша расплылась в наглой насмешке. И Тамара поняла, глумиться чудище будет долго.
- Хрюшенька, иди ко мне! – позвала она его ласковым, елейным голосом, на что услышала задиристый хрюк. - Ладно, я не гордая, могу и сама подойти, – промямлила Тома и сделала шаг, но как только подняла ногу, зверюга сделал шаг назад.
- Скотина! – рявкнула Тамара. Однако деваться было некуда и с воплями «Хрюша – хороший» ринулась за ним. Через полчаса догонялок у нее появилось дикое первобытное желание забить свина переростка и до отвала наесться мяса, чтобы хоть так компенсировать все свое унижение и потраченные нервы.
- Ну, как тут поправишься, если что ни день, сплошной стресс? – ругалась она, бегая за тапусом. Что за ее воспитательными попытками начали подглядывать вновь, догадалась по шепоту и смешкам, раздававшимся за выступом.
- Идите все на х...р! – рявкнула Тома на наглецов. И она, и Хрюш единодушно сошлись во мнении, что никто им не нужен. Дождавшись, пока любопытные уберутся, продолжили выяснять отношения.
Вкусности, захваченные в большом количестве, не помогали. Толстая скотина осторожно подкрадывалась, хватала кусок и резко отпрыгивала назад. Сожрать или укусить Хрюш не пытался, зато вдоволь наслаждался тем цирком, который разворачивался.
С жалобными воплями, тщедушная дрессировщица ходила за ним пятам и, взывая к совести, пыталась уговорить надеть намордник. Только совесть у него пряталась где-то глубоко внутри, под толстым слоем сала. А через два часа до Томы дошло, совести у скота нет!
- Хрюша, не нервируй меня! В истерике я себя не контролирую, могу и за ухо укусить. От злости не побрезгую! – пригрозила она хряку истеричным, срывающимся голосом. Разброс эмоций у Томы был так велик, что зверь не понимал, сейчас она будет снова скакать за ним, орать или плакать? Однако продолжал целенаправленно, расчетливо доводить ее до ручки, наслаждаясь могуществом и доминирующим положением. Что настал край, зверь понял, когда рыдающая и орущая Тамара стала швырять в него тапки. Бросала косо, поэтому он, чтобы еще больше довести ее, стал приносить обувь и становиться чуть поближе, словно предлагая попасть в его толстую спину.
Сначала Томка промахивалась, но когда уже сбилась со счета, приноровилась и стала швырять более метко. Затаившись, Тома подождала, пока хряк зазевается, повернется к ней мордой, чтобы посмотреть, не забыла ли она, что они играют, и, уловив момент, попала в рыло.
- Аха, попался! – радостно заорала она, услышав его недовольный визг, и снова начала бегать за ним кругами. Однако обидевшись, хряк больше в поддавки не играл и теперь не давал даже хоть немного приблизиться к себе. Когда Тамарины силы совсем иссякли, а от злого задора не осталось и следа, она упала на пол и отчаянно зарыдала. Хряк встал поодаль, внимательно наблюдая, но не подошел. А когда ему все надоело, забрался в угол и, развалившись на боку, закрыл глаза.
Проревевшись, Тамара вытерла слезы. Равнодушный свин смотрел по сторонам, не замечая ее душевных терзаний. Потеряв надежду, она подошла к веревке, чтобы подняться наверх, но сил не хватало, чтобы выбраться. Беспомощно повисев на канате и не докричавшись помощи, села под выступом и снова заплакала, всем несчастным видом показывая, что тапус – редкостная неблагодарная скотина.
Замерзшая и уставшая Тамара вздохнула и снова стала пытаться взобраться на выступ. Однако как только дотянулась рукой до кромки, резким рывком зверь стянул ее в низ. Под треск раздираемых штанин и своих испуганных воплей она оказалась внизу, рядом с довольной мордой тапуса.
- Уйди, – устало произнесла Тома, хлопнув рукой по морде. Ни угрозы, ни злости в ее голосе не было, только отрешенность и равнодушие. Посопев под ухом, зверь решил зайти с другой стороны, но и там удача не улыбнулась ему. Тома сидела тихо и не реагировала. Потыкавшись рылом в плечо и не дождавшись ни капли ласки, он сел рядом и тоже насупился.