Оттянув створку настолько, чтобы в неё можно было свободно пройти, Витя первым смело шагнул в темноту.
Почти сразу же оттуда раздался звонкий стук и вскрик «Ой!».
— Ты чего, на грабли наступил? — поинтересовалась вошедшая следом Маша, разглядев в свете дисплея мобильника, который она использовала как фонарик, сидящего на полу парня и какую-то палку, валяющуюся рядом с ним.
— На герб любимой Родины…, — хмуро ответил тот, поднимаясь на ноги и отряхиваясь.
— В смысле? — удивилась Маша.
— На вилы, — парень нагнулся, и продемонстрировал девушке поднятый с земли предмет сельхозинвентаря, о ручку которого и споткнулся.
— А, ты ж с Украины…, — вспомнила Маша, равнодушно отвернувшись от потерпевшего, и водя перед собой мобилкой-фонариком на вытянутой руке.
— Ну что, где спать будем? — поинтересовался Витя.
— Мы с Пушком — там, — девушка ткнула пальцем куда-то влево. — А ты, где хочешь.
— Тогда с вами, — не долго думая, принял решение Витя.
— Мне и Пушка вполне хватит, — остудила его пыл Маша, — а ты давай где-нибудь отдельно.
— Ну и ладно, — обиделся Витя, и, подумав, добавил вполголоса: — Зоофилка…
— Пушок! — мгновенно среагировала Маша.
— Р-р-р-р! — подключился к беседе Белый Оборотень.
— Понял, спокойной ночи, — Витя развернулся, и осторожно побрёл направо, серьёзно опасаясь, что герб Украины здесь мог быть не один…
— Пляшущее пятно голубоватого света Машиного мобильника удалилось в противоположную сторону. А потом погасло.
Некоторое время в темноте слышалась возня устраивающихся на ночлег людей. Но вскоре она затихла, и на сеновале воцарилась тишина. Сквозь щели между досками стен, а местами и через прорехи в крыше, струился успокаивающий и убаюкивающий мягкий лунный свет…
Который утром сменили яркие солнечные лучи. Тишина же закончилась ещё до восхода солнца. То тут, то там раздавались какие-то стуки, грюки, топот… В общем, вполне нормальная и обычная для постоялого двора утренняя симфония.
Но ни солнечные лучи, ни шум снаружи не помешали нашим героям продолжать бессовестно дрыхнуть. Разбужены они были только тогда, когда конструкция из старых кривых досок, по какому-то недоразумению называвшаяся воротами сарая, чуть скрипнула, и в дверном проёме со словами: «Эй! Есть кто живой?» появилась одна из дочерей хозяйки.
— А что, есть сомнения? — из сена появилась взлохмаченная голова Вити.
— Да мало ли что… Тут, говорят, ночью нежить видели… — сообщила ему утренняя визитёрка.
— Видели…, — с противоположной стороны появилась такая же всклокоченная голова Маши, — Но хозяйка сказала, что на сеновале защита… — девушка сладко потянулась.
— Пошутила, — коротко ответила девица.
— Что-о-о?! — из двух глоток вырвался синхронный возмущённый рёв.
— Есть хотите? — вопросом на вопрос ответила невозмутимая девка.
— Да не помешало бы… — отозвался Витя, скатываясь по сену на землю примерно с двухметровой высоты.
— Тогда ты, — палец девахи упёрся парню прямо в грудь, — рубить дрова, а ты, — тут она развернулась к Маше, — помогать на кухню. Даром кормить никого не будем.
С этими словами она развернулась, ненароком задев пышной пятой точкой створку ворот, с которой вчера с таким трудом справлялся Витя. Створка отскочила в сторону чуть ли не на полметра, но представительница слабого пола этого даже не заметила, и величаво удалилась по своим делам.
Снова зашуршало сено. На землю съехала Маша, которая, оказывается, забралась почти на метр выше, чем Витя. Наверное, чтобы было мягче спать. Следом за ней скатился белый клубок, который тут же развернулся, и обернулся добрым мо… Э-э-э… В смысле, пушистым псом.
Глянув на девушку, Витя не смог удержаться от смешка.
— Смех без причины… — наставительно начала Маша, но Витя её перебил:
— В зеркало посмотри… Чудо в перьях.
Маша полезла в неразлучную сумочку за зеркалом.
— М-да… И вовсе не в перьях, а в соломе, — сделала она вывод по результатам беглого осмотра себя любимой, — Кстати, ты не лучше.
Оба принялись энергично отряхиваться. Через несколько секунд тишина была прервана Витиным голосом:
— Ух ты!
— Маша, которая как раз в этот момент хитро изогнулась, чтобы стряхнуть очередную соломинку с джинсов, так что все её не очень большие, но симпатичные выпуклости стали смотреться ещё эффектнее, довольно отозвалась:
— А то!
Каково же было её разочарование, когда, искоса глянув на парня, чтобы полюбоваться произведённым эффектом, она обнаружила, что он разглядывает вовсе не её прекрасную фигуру, а дырку на своей рубахе. Вернее, то место, где она вчера находилась.