Теперь Хоф велит нам приступать к следующему циклу дыхания, но на этот раз мы должны не просто задержать дыхание, сидя на месте, а выполнить как можно больше отжиманий. Я — тридцатитрехлетний журналист, не привыкший к спортзалу, взращенный на полуфабрикатах и незнакомый со спортом, — я потерял всякую форму. Неделю назад я проверял, сколько раз могу отжаться, и получилось, к моему смущению, всего 20 жалких раз, после чего я рухнул. Теперь же я почти час практиковал гипервентиляцию и после очередного непродолжительного подхода с усиленным дыханием оторвал себя от пола почти без всяких усилий. Упражнения получались одно за другим, и не успел я оглянуться, как уже хитростью или, скорее, упорством, заставил себя сделать 40 отжиманий, ни разу не вдохнув.
Вот тут-то я и решил, что мне придется переосмыслить все, что я, по своему убеждению, знал о разных гуру. И все же личность Хофа с трудом поддавалась анализу. С одной стороны, его язык — знакомый жаргон эзотерического бреда: он разглагольствует о вселенском сострадании и связи с божественными энергиями. А еще у него манера пускаться в длинные рассуждения о том, как благодаря паре простых упражнений можно посодействовать миру во всем мире и, по его словам, «выиграть войну против бактерий». Час-другой послушаешь высокопарные и даже самовосхваляющие заявления — взгляд стекленеет, и очень легко пуститься в серьезные размышления об этих шарлатанских идеях. Тогда, разумеется, будут и результаты. Благодаря сравнительно несложным упражнениям в моем организме, казалось бы, всего за один день произошли явные перемены. Выполняя его предписания целую неделю подряд, я смогу склонить свои мышцы к таким чудесам выносливости, какие мне казались невозможными, и обрести небывалую уверенность в себе. В качестве бонуса я потеряю около трех килограммов жира, который во время утренних экскрекций будет выходить маслянистыми сгустками.
Цель же состоит в том, чтобы к концу недели совершить изнурительное восьмичасовое восхождение на расположенную поблизости, покрытую снегом гору в одних шортах и туристических ботинках. Эта гора называлась Снежка, но она станет моим личным Эверестом. Экспедиции вроде этой — неудачная затея, словно из кошмарного сна. Взбираться на дурацкую гору? Почти голым? Я бы согласился попробовать потренироваться, но находиться во власти Хофа, кажется, попросту опасно. Да и кто он вообще такой? Когда я поднимаю на него взгляд, выполняя серию отжиманий, я вижу человека в зеленой остроконечной шляпе, из-за которой он похож на большого садового гнома. Пронзительные глаза и красный нос обрамляет кустистая борода, а по телу проступают жесткие, жилистые мышцы. Хоф просто-напросто гениальный безумец, провидец и отрицательный персонаж. И как нередко бывает с теми, кто пытается развить в себе суперсилы, его дар дорого обошелся Хофу. На животе у него изгибается хирургический шрам сантиметров в тридцать. Он напоминает о том случае, когда из-за своей деятельности Хоф оказался в амстердамской больнице, где ему пришлось бороться со смертью.
Хоф родился в голландском городе Ситтарде в 1959 году, накануне европейской революции хиппи, и провел свои ранние годы в рабочей семье, где было девять детей. Пока остальные члены семьи Хоф изучали ритуалы католической церковной службы, Уим увлекся восточными учениями, наизусть читая отрывки из Йога-сутр Патанджали, штудируя «Бхагават-гиту» и учения дзен-буддизма и набираясь мудрости. Он страстно увлекся исследованием связи между телом и сознанием, однако что бы он ни читал, все оказывалось не тем, что он ищет.
И вот зимой 1979 года, когда ему было двадцать, он нашел это. Прогуливаясь в одиночестве морозным утром по живописному Беатрикс-парку в Амстердаме, он заметил, что один из каналов покрыт тонкой корочкой льда. Хофу стало интересно, каково это, прыгнуть туда. С юношеской импульсивностью, от которой ему так никогда и не удалось вполне избавиться, он скинул с себя одежду и обнаженным бросился в воду. Хоф рассказывал, что тут же испытал шок, однако «возникло ощущение не холода, а чего-то вроде невероятного блага. Я был в воде всего минуту, но время попросту замедлилось. Казалось, прошла вечность». По его организму прокатилась волна эндорфинов, и этот подъем держался до второй половины дня.
С тех пор Хоф повторял этот ритуал почти каждый день.
— Мой учитель — холод, — говорит он.
Техника дыхания родилась естественным образом. Сначала он повторял учащенные вдохи, которые инстинктивно делают люди, ныряя в ледяную воду, — по его словам, точно так же дышит женщина во время родов. В обоих случаях организм переключается на инстинктивную программу. Когда Хоф нырял под лед, организм естественным образом переходил с учащенного дыхания к задержке. Вот тогда-то он и начал ощущать изменения в своем организме.